|
А пища падает с неба вместе с солнечными лучами. Ун однажды сказал, что Солнце остывает. Пищи становится меньше, сказал он, а потому сокращается и число людей. Тритт этому не поверил. Солнце ни чуточки не остыло с того времени, как он был крошкой. Просто людей перестала заботить судьба триад. Слишком много развелось поглощенных своим учением рационалов и глупых эмоционалей. Лучше бы все Мягкие занялись тем, что по-настоящему важно. Вот как Тритт. Он занимается триадой. Отпочковался крошка-левый, потом крошка-правый. Дети растут и крепнут. Но необходима еще крошка-серединка. А ее взрастить труднее всего. Но без нее не сможет образоваться новая триада! Почему Дуа стала такой? С ней всегда было трудно, но все-таки не так, как теперь. Тритт ощутил смутную злость на Уна. Ун говорит и говорит всякие жесткие слова, а Дуа слушает. Ведь Ун готов без конца разговаривать с Дуа, точно она - рационал. А для триады это вредно. Ун-то мог бы это сообразить! Одному Тритту не все равно. И всегда Тритту приходится делать то, что необходимо сделать. Ун дружил с Жесткими, но он и не подумал с ними поговорить. Им нужна была эмоциональ, а Ун ничего про это не говорил. Он разговаривал с Жесткими про энергию, а про то, в чем нуждалась триада, молчал. Это он, Тритт, все устроил! И Тритт с гордостью вспомнил, как все произошло. Он увидел, что Ун разговаривает с Жестким, направился прямо к ним, без всякой дрожи перебил их и заявил твердым голосом: "Нам нужна эмоциональ". Жесткий повернулся и посмотрел на него. Тритт еще ни разу в жизни не видел Жесткого так близко. Он был весь цельный - когда одна его часть поворачивалась, с ней поворачивались и все остальные. У него были протуберанцы, которые могли двигаться самостоятельно, но при этом они не меняли своей формы. Жесткие никогда не струились, они были несимметричны и неприятны на вид. И уклонялись от прикосновений. Жесткий сказал: "Это верно, Ун?" С Триттом он говорить не стал. Ун распластался. Распластался над самой поверхностью камней. Таким распластанным Тритт его еще никогда не видел. Он сказал: "Мой правник излишне ревностен. Мой правник... он... он..." Тут Ун начал заикаться, раздуваться и не мог дальше говорить. А Тритт говорить мог. Он сказал: "Без эмоционали мы не можем синтезироваться". Тритт знал, что Ун онемел от смущения, но ему было все равно. Время пришло. "А ты, левый мой, - сказал Жесткий, по-прежнему обращаясь только к Уну, - ты тоже так считаешь?" Жесткие говорили почти как Мягкие, но гораздо более резко, почти без переходов. Их было трудно слушать. То есть ему, Тритту. А Ун как будто привык, и ему слушать было нетрудно. "Да", - промямлил наконец Ун. Только тут Жесткий повернулся к Тритту. "Напомни мне, юный правый, как давно ты знаком с Уном?" "Достаточно давно, чтобы подумать об эмоционали, - сказал Тритт. Он старательно удерживал все свои грани и углы. Он не позволял себе бояться - слишком важной была его цель. - И меня зовут Тритт", - добавил он. Жесткому как будто стало весело. "Да, выбор оказался неплохим. Вы с Уном очень друг другу подходите, но тем труднее выбрать для вас эмоциональ. Впрочем, мы почти уже решили. |
