|
Просто воздух вибрировал очень сильно и неравномерно, отчего у нее где-то глубоко внутри возник неприятный зуд. Она даже начала разреживаться, чтобы вибрации проходили насквозь, не задевая ее. Но тут Ун сказал: "Это они разговаривают". И поспешил добавить, предвосхищая ее недоуменный вопрос: "По-своему. Мы так не можем. Но они друг друга понимают". Дуа сразу сумела уловить это совершенно непривычное для нее представление - и радость познания нового стала еще больше потому, что Ун был очень доволен ее сообразительностью. (Он как-то сказал: "У всех рационалов, которых я знаю, эмоционали - совершенные дурочки. Мне удивительно повезло". А она ответила: "Но другим рационалам нравятся как раз дурочки. Почему ты не такой, как они?" Ун не стал отрицать, что другим рационалам нравятся дурочки, а просто заметил: "Я никогда над этим не размышлял, и, на мой взгляд, это не стоит размышлений. Просто я горжусь тобой и я горд своей гордостью".) Она спросила: "А ты понимаешь, что говорят Жесткие, когда они говорят по-своему?" "Не совсем, - ответил Ун. - Я не успеваю воспринимать различия в колебаниях. Иногда мне удается уловить ощущение общего смысла их речи - особенно после синтеза. Но далеко не всегда. Улавливать ощущения - это, собственно, свойство эмоционалей, но беда в том, что эмоциональ неспособна воспринять смысл того ощущения, которое она улавливает. А вот ты, пожалуй, сумела бы". Дуа застеснялась. "Я бы побоялась. А вдруг им это не понравится?" "Ну, попробуй! Мне очень интересно знать, получится ли у тебя что-нибудь. Проверь, сможешь ли ты понять, о чем они говорят". "Ты правда этого хочешь?" "Правда. Если они поймают тебя на этом и рассердятся, я скажу, что это я тебе велел". "Обещаешь?" "Обещаю". Сама почти вибрируя, Дуа рискнула настроиться на Жестких и замерла в полной пассивности, которая дает возможность воспринимать чужие ощущения. Она сказала: "Возбуждение! Они волнуются. Из-за кого-то нового". "Может быть, это Эстуолд", - заметил Ун. Так Дуа в первый раз услышала это имя. Она сказала: "Как странно!" "Что странно?" "Я ощущаю солнце. Очень большое солнце". Ун стал серьезным. "Да, они могут говорить про это". "Но как же так? Где оно?" Тут Жесткие заметили их, подошли поближе и ласково поздоровались, выговаривая слова так, как их выговаривают Мягкие. Дуа ужасно смутилась, и ей стало страшно - а вдруг они знают, что она на них настраивалась? Но они, даже если и заметили это, ничего ей не сказали. (Потом Ун объяснил ей, что подсмотреть, как Жесткие разговаривают между собой по-своему, удается очень редко. Они всегда считаются с присутствием Мягких и, увидев их, тотчас оставляют свою работу. "Они нас любят, - сказал Ун. - И они очень добрые".) Ун и после этого иногда водил ее в Жесткие пещеры - обычно в те часы, которые Тритт всецело посвящал детям. И не считал нужным сообщать Тритту об этих прогулках. Тритт непременно заговорил бы о том, что Ун без конца потакает Дуа и она того и гляди вовсе перестанет питаться, а тогда какой же будет толк от синтеза?. |
