-  Пошли отсюда скорее, - дрожащим голосом попросил оруженосец, - мне что-то боязно…

    Он был прав, однако я почему-то задержался, хотя и мне было страшно, и особых причин расследовать произошедшее не было. Судьба конвоиров меня не очень волновала, однако какое-то тревожное внутреннее чувство заставило остаться на месте.

    -  Погоди, - сказал я Ване, - может быть, кто-нибудь остался в живых. Мы осторожно…

    Парнишка обреченно кивнул и пристроился у меня в тылу. Дальше я двигался так, будто находился на минном поле, обшаривал взглядом все кусты и кочки, любое укрытие, где мог притаиться человек. Однако никакой опасности пока не было.

    -  Ой, смотри, еще человек! - прошептал мне в спину Ваня.

    Только после его предупреждения я разглядел за ближайшими кустами сидящего на земле стрельца. Он находился в какой-то странной позе с широко разведенными в стороны руками. Сидел же как-то странно, наклонившись вперед и привалившись спиной к комлю молодой березки, я было дернулся, но понял, что он нас не видит и, тем более, не собирается нападать.

    Сделав предупреждающий жест, чтобы парнишка оставался на месте, я поковылял к стрельцу. Им оказался десятник. Он был еще жив, но пребывал в плачевном состоянии. У него оказалось разбито и окровавлено лицо, и, главное, зачем-то просунута через рукава форменного красного кафтана длинная жердь, концы которой торчали по метру дальше рук.

    Я вспомнил, что как-то слышал о таком способе лесной казни. Человеку продевали сквозь одежду, со стороны спины, длинную палку и бросали в лесу умирать от жажды и голода. Выбраться из мелколесья с торчащей из рукавов жердью было практически невозможно.

    Когда я наклонился, десятник неожиданно широко раскрыл глаза и посмотрел на меня с такой мукой, что мне стало его искренне жалко.

    -  Пить, - прошептал он распухшими, почерневшими губами.

    -  Нет воды, потерпи, - сказал я, не представляя, что делать дальше. Оставить его в таком положении мы не могли, а выручать было себе дороже, непонятно, как он поведет себя дальше.

    -  Пить, - повторил он, но теперь безнадежно, видимо, понял, что воды у нас нет.

    -  Где твои товарищи? - спросил я.

    Стрелец не ответил и начал поворачивать голову из стороны в сторону.

    -  Иван, иди сюда, помоги.

    Ваня приблизился, со страхом посмотрел на избитого десятника. Я перерезал веревки, которыми за запястье его привязали к толстой палке, попросил рынду:

    -  Придержи его за спину.

    После чего как мог аккуратно вытянул жердь из рукавов. Как только стрелец оказался свободен, он разом обмяк и мешковато завалился на траву, уставился в небо бессмысленными неживыми глазами.

    -  Нужно поискать остальных стрельцов и найти их лошадей, - сказал я, с тоской думая, как трудно будет вытаскивать грузного мужчину из густых зарослей. - Останешься с ним или пойдешь со мной?

    -  С тобой, - быстро ответил Ваня, с опаской глядя на стрельца, - пусть он так полежит, что ему сделается.

    Я понял, что оставаться с десятником одному ему страшно, и согласно кивнул:

    -  Ладно, пойдем вместе.

    Мы начали прочесывать заросли и вскоре наткнулись еще на два трупа. Было непонятно, каким образом неведомые противники так просто и безжалостно разделались со стрельцами. Все они оказались убиты в спину и удивительно жестоко. Казалось, что людей рубил как дрова какой-то великан-невидимка.