-  Пить, - опять попросил Васильич, с трудом поднимая тяжелые веки. - Водицы хочу.

    -  Есть здесь поблизости какое-нибудь селение? - спросил я стрельца.

    -  Там, - он показал место, откуда мы ехали, - есть имение, только до него верст пять, не дойти. А там, - он махнул рукой в другую сторону, - Черемухин овраг, может в нем и есть какой ручей.

    -  Ладно, схожу, посмотрю, - решил я. - А вы, если будут проезжие, покричите, я далеко заходить не стану.

    -  Можно, я пойду с тобой, - встрепенулся Ваня, - а они пусть пока тут сами посидят.

    -  Лучше оставайся на месте, а то не ровен час, кто нападет, видишь, стрельцы совсем больные.

    Паренек неохотно сел на обочину, а я направился к указанному десятником Черемухиному оврагу. Однако уйти не успел. Вдалеке на дороге показалась подвода, запряженная низкорослой крестьянской лошадью.

    -  А ну, быстро прячьтесь, - попросил я, опасаясь, что, увидев людей в глухом месте, крестьянин попросту повернет назад. Ваня вместе со стрельцом подхватили десятника под руки, подняли и уволокли в кусты. Я спрятался в кустарнике и ждал, когда подвода подъедет. На облучке сидел один человек, по виду крестьянин.

    -  Стой! - приказал я, выходя на обочину дороги. Крестьянин натянул вожжи и остановил лошадь.

    Мужик был самый что ни есть обычный: бедно одетый в какое-то подобие армяка, в войлочной шапке, доживавшей не первый десяток лет, лаптях. Вид вооруженного человека в блестящем шлеме его смутил, и он тотчас стащил с головы свой колпак. Однако глаза, спрятанные под низкими бровями смотрели не робко, а настороженно, и с подводы он слезать не спешил, видимо, надеясь успеть, если случится нужда, дать деру.

    -  Здравствуй, добрый человек, - поздоровался я. - Здесь со мной раненые, нужно им помочь, а за беспокойство я тебе заплачу.

    Обещание о плате мужик пропустил мимо ушей и уже тронул вожжи, кажется, собираясь погнать лошадь прямо на меня. Пришлось прибегнуть к вескому аргументу, вытащить из-за пояса пистолет. Это моментально подействовало, и тотчас лицо крестьянина сделалось умильно льстивым:

    -  Как не помочь, конечно, помогу, коли надо! - торопливо сказал он, спрыгивая с облучка на дорогу.

    -  У тебя есть вода? - первым делом спросил я.

    -  Как не быть, найдется, - покладисто проговорил он, доставая из-под соломы тыквенную бутыль. - Бери, боярин, пей на здоровье.

    -  Это не мне. Иван, идите сюда! - позвал, я, не подходя близко к подводе и не сводя с мужика глаз. Почему-то он мне не внушал доверия. Было в его лице что-то ненатуральное, как у ряженого. И выражение лица казалось совсем не крестьянским, можно даже сказать, разбойничьим: быстрый взгляд исподлобья, а в нем решительность и скрытая наглость.

    Из кустов показались стрельцы и Ваня. Компания говорила сама за себя. Десятник еле переступал ногами, лопоухий парень выглядел восставшим из могилы, и с ними в довесок деревенский подросток. Да и я, несмотря на все свое вооружение, никак не тянул на могучего бойца.

    -  Ишь ты, кто это вас так отделал! - опять-таки не по-крестьянски воскликнул возчик.

    -  Дай водицы испить! - заучено потребовал десятник.

    -  Возьми у него бутыль, - велел я молодому стрельцу, оставаясь от подводы и странного крестьянина на прежнем, почтительном расстоянии.