— А теперь Мари сделает тебя более похожей на меня, — сказала Пенелопа, — и ты будешь поражена, как за короткое время превратишься в другую Урсу, отличающуюся от той, что смотрит на тебя в зеркало сейчас.

Она сказала это с насмешкой, от которой девушке стало не по себе.

Мари помогла ей снять платье и усадила за туалетный столик, чтобы соорудить самую модную прическу.

Результат был ошеломляющим: она стала выглядеть старше, утонченнее и, бесспорно, гораздо привлекательнее.

Затем Мари напудрила ее лицо и чуть-чуть подрумянила щеки.

Отец ни за что не одобрил бы это, подумала Урса, но протестовать не стала.

А Пенелопа в это время знакомила ее с некоторыми деталями своей лондонской жизни.

— У нас большой дом на Гросвенор-сквер, — рассказывала она, — и загородный дом близ Виндзора, а Брэкли-парк Артур отдал своей матери.

Немного помолчав, она добавила:

— Это очень удобно для Артура, поскольку ему приходится часто видеть королеву.

Урса поняла, что на нее хотят произвести впечатление, и сказала:

— И он не скучает по дому, в котором вырос?

— Нет, он расположен слишком далеко от Лондона, — пояснила сестра, — а так как его мать блаженствует там, он решил не переселять ее в Дауэр-Хаус, он слишком мал и уродлив.

Урса молча слушала ее, и Пенелопа продолжала:

— Честно говоря, у меня нет желания зарывать себя в этих краях. С меня хватит детства, проведенного здесь, я еще не забыла здешнюю скуку.

— О Пенелопа, — возразила Урса, — мы были очень счастливы, ты же помнишь это! А когда была жива мама, для нас устраивали такие веселые детские пикники.

— Тебя они, возможно, и развлекали, — усмехнулась Пенелопа, — но ты ведь моложе меня. Мне вскоре надоела вся эта пресная молодежь.

Она взглянула на себя в зеркало.

— Абсолютно все изменилось, когда я приехала в Лондон и обнаружила, что все мужчины из высшего общества хотят танцевать со мной. Они осыпали меня комплиментами, и, конечно, каждый хотел поцеловать меня.

— Но ты, конечно, не позволяла им! — поспешно сказала Урса.

Пенелопа не ответила.

— Значит, позволяла! — воскликнула Урса. — О Пенелопа, мама ужаснулась бы, узнай она об этом.

— Лишь только потому, что она жила здесь, в деревне, где все слишком щепетильны и нетерпимы, — возразила Пенелопа. — Бремена меняются, и уверяю тебя, Урса, что многие молодые мужчины жаждут моей благосклонности, а один из них — особенно!

Последние слова она произнесла очень тихо.

Урса поняла, что она имеет в виду мужчину, с которым должна встретиться.

Именно ради него разыгрывается эта сложная шарада в лицах, где ей отведена главная роль.

Она подумала также, что непристойно говорить о таких вещах при камеристке.

Мари между тем в довершение колдовства смазала блестящей помадой ее губы и покрасила тушью ресницы.

От этого ее глаза стали казаться огромными.

Только сейчас она заметила, что ресницы Пенелопы намного темнее волос.

— А теперь платье! — выпалила сестра. — Нам надо спешить, если мы хотим успеть в Брэкли-парк к чаю.

— Ты поедешь со мной? — спросила Урса.

— Конечно, нет, — отрезала Пенелопа. — Не будь такой глупой!

Урса почувствовала, что разговор окончен.

С помощью Мари она надела элегантное платье, очень похожее на то, которое было на сестре, только бледно-голубое, с коротким жакетом более насыщенного оттенка.

— О, Пенелопа, как очаровательно! — воскликнула Урса.