— Вэл Риордан трахалась с прыщавым парнем, который в гипермаркете товар пакует!

В следующую секунду Бен Миллер подобрал с пола кирпич и метнул его обратно в окно. Харя зомби с тошнотворным чавком исчезла, поймав снаряд.

Бен и Тео принялись заколачивать окно последним столом, а Гейб Фентон отошел на шаг от Вэлери Риордан и посмотрел на нее так, словно ее обмакнули в слюни радиоактивного сурка:

— Ты же говорила, что у тебя аллергия!

— Мы в тот момент уже почти расстались, — ответила Вэл.

— Почти! Почти! Да из-за тебя у меня электрические ожоги третьей степени на мошонке!

В другом углу зала Такер Кейс прошептал Лене Маркес в самое ухо:

— Меня, например, уже не гложет, что мы труп спрятали, а тебя?

В ответ Лена повернулась и поцеловала его так крепко, что летчик на мгновение забыл, как его только что дырявили пулями, поджигали, били и грызли.

Много лет мертвые слушали — и мертвые знали все. Они знали, кто с кем кому изменяет, кто что крадет и где вообще-то прячут тела. Кроме пассивной прослушки — тех, кто украдкой выбегал на кладбище покурить, болтал в сторонке на похоронах, беседовал на прогулках по лесу, занимался на кладбище сексом и пугал себя до смерти, в общем — делал то, что свойственно живым, — имелась еще и активная. Ибо среди живых попадались и такие экземпляры, которым надгробья служили исповедальней: они делились своими глубочайшими секретами с теми, кто уже наверняка ничего не разболтает, и рассказывали им такое, что сказать в жизни бы не осмелились.

И бывают вещи, про которые люди уверены: их не может знать никто, ни живой ни мертвый. Но мертвые — мертвые знали.

— Гейб Фентон смотрит беличью порнуху! — верещала Бесс Линдер, прижимаясь мертвой щекой к мокрой стене церквушки.

— Это не порнуха, это работа у меня такая, — оправдывался биолог перед своими соратниками по Рождеству.

— И без штанов притом! Белочек, в замедленной съемке. Без штанов.

— Это же всего один раз было. А кроме того, их и надо наблюдать в замедленной съемке, — говорил Гейб. — Они же белочки.

Все отводили фонарики куда-то в стороны, будто на Гейба никто и не смотрит.

— Игнасио Нуньес голосовал за Картера, — донесся вопль снаружи.

Хозяин детсада, убежденный республиканец, попался в перекрестья лучей, будто олень на дороге. Все на него уставились.

— Я жил в этой стране какой-то год. Только что получил гражданинство. Я даже по-английскому толком не говорил. Он сказал, что хочет помочь бедным. А я бедный.

Тео Кроу дотянулся и потрепал Начо по плечу.

— Бен Миллер колол себе стероиды в старших классах. И теперь гонады у него как шарики от подшипников!

— Это неправда! — воскликнул бывший атлет. — У меня все яички нормального размера.

— Ага, если бы в тебе было семь дюймов росту, — заметил Марти Поутру, такой мертвый, что мертвее некуда.

Бен повернулся к Тео:

— С этим надо что-то делать.

Остальные переводили взгляды с Тео на Бена, и в лицах у всех таилось гораздо больше ужаса, чем от перспективы поделиться мозгами с толпой недомертвых. Да уж, секретов у зомби — хоть в гроб клади.

— Жена Тео Кроу думает, что она — боевая убийца мутантов! — выкрикнула хорошо погнившая женщина, некогда работавшая медсестрой в психиатрическом отделении окружной больницы.

В церкви все как бы переглянулись, кивнули, пожали плечами и испустили коллективный вздох облегчения.

— Мы это знаем, — крикнула в ответ Мэвис. — Это все знают.