Первым позывом Молли было отсечь ему голову, но по зрелом размышлении она уверилась: посреди соснового леса, под леденящим дождем, на пронизывающих ветрах она действительно стоит голая с мечом в руке и разговаривает с ангелом. Так что второго пришествия он не объявил. Она и впрямь полоумная.

— Может, зайдешь тогда? — спросила она.

— А у тебя есть горячий шоколад?

— С мини-зефиринками, — ответила Малютка Воительница.

— Благословенны будь мини-зефиринки. — Ангел, показалось Молли, едва не лишился чувств.

— Ну, тогда пошли, — сказала она и зашагала вперед, бормоча себе под нос: — Поверить не могу… я убила рождественского ангела…

— М-да, с этим пудельком ты опростоволосилась, — сказал закадровый голос.

— He-а, — сказал ангел.

— Подтащите пианино к двери! — завопил Тео.

Засовы на двустворчатой двери уже почти искрошились в щепу, и буфетный столик из месонита прогибался под ударами того, чем недомертвые пользовались как тараном. Вся церквушка содрогалась от толчков.

Роберт и Дженни Мастерсон — хозяева «Морского рассола: наживки, снастей и отборных вин» — покатили пианино из угла у новогодней елки. Оба они пережили несколько жутких моментов в истории Хвойной Бухты и в критических положениях голову не теряли.

— Кто-нибудь знает, как заблокировать колесики? — громко спросил Роберт.

— Все равно двери нужно заложить, — сказал Тео и повернулся к Бену Миллеру и Начо Нуньесу — они, похоже, в битве решили держаться друг друга. — Парни, поищите чего-нибудь покрепче.

— Где они взяли таран? — спросил Такер Кейс. Он осматривал резиновые тормоза на колесах пианино, прикидывая, куда и что в них можно забить.

— Половину леса уже свалило ветром, — объяснила Лена. — У монтерейских сосен нет стержневого корня. Мертвяки, видимо, нашли такую, которую смогли поднять.

— Переверните его на спину, — сказал Так. — И подоприте им стол.

Таран снова ударил в двери, и те подались дюймов на шесть. Стол, поддетый под тяжелые латунные задвижки, гнулся и трескался. В проем лезли три руки, половина лица и полувытекший глаз в сгнившей глазнице.

— Толкайте! — заорал Такер.

Они с разбегу придвинули пианино к столу, и двери захлопнулись, невзирая на торчащие конечности. Таран ударил снова, щель расширилась, а мужчины отлетели назад. У защитников щелкнули зубы. Вновь потянулись недомертвые руки. Так с Робертом снова навалились на пианино и закрыли двери. Дженни Мастерсон оперлась спиной об инструмент и оглядела зрителей — человек двадцать стояли вокруг, очевидно боясь пошевелиться.

— Чего стоите, ебучки бесполезные? Помогите заложить двери. Если они сюда ворвутся, вам тоже мозги высосут.

Пять человек посветили друг на друга фонариками, будто инспектируя: «Мне? Тебе? Нам?» — затем пожали плечами и кинулись двигать музыкальный инструмент.

— Нормально вы их взбодрили, — сказал Так. Его теннисные туфли пищали по сосновым полам, пока он толкал.

— Спасибо, я с публикой умею, — ответила Дженни. — Официанткой двадцать лет.

— Ох да, вы ж нас обслуживали у «Г. Ф.». Лена, это наша официантка, помнишь?

— Рада вас видеть, Дженни, — сказала Лена как раз в тот момент, когда таран ударил в двери снова и сшиб Дженни с ног. — Я вас не встречала на йоге…

— С дороги, с дороги, с дороги! — пропел Тео.

Они с Начо Нуньесом волокли из задней комнаты восьмифутовую дубовую скамью.