— Куда вы дели ваш револьвер? — спрашиваю я, отпуская ему оплеуху.

Он стонет.

— Нет у меня никакого револьвера!

— Ах ты, трепло толстомордое! А тогда, во время званого ужина, его тоже не было?!

Он садится на пол, вытаскивает носовой платок и вытирает пот со лба.

— Это правда, — признается он, подавляя волнение, но на следующий день я сдал его шерифу.

— Я не ослышался?

Его круглое лицо побагровело от страха. Он смотрит то на Сан-А., то на сэра Долби, то на его приятеля: он явно не врубается в чем дело.

— Ну да! Я нашел оружие во дворе винокурни. Сунул его к себе в карман: лучше, чтобы такая штука не мозолила глаза, тем более что она была заряжена. А на следующий день отнес ее в полицию. Если вы мне не верите, сходите туда сами.

Он, охая, встает.

— Ну и манеры, — возмущается он. — Хватать меня, как преступника! Вы что, месье, сошли с ума или вы пьяны? А этот телефонный звонок среди ночи! Ну и ну!

Он пыхтит от негодования. Я вспоминаю слова преподобного отца Мак Апюшона: «Мак Шаршиш — самый благопристойный человек в Оужалинсе и его окрестностях!» Его история с пушкой кажется мне правдивой. Тем лучше — одним подозреваемым меньше.

Я показываю ему свое удостоверение и объясняю, что меня занесло в эту глухомань. Он не верит своим ушам.

— Леди Мак Херрел подозревается в торговле наркотиками! Да вы понимаете, что вы говорите!

— Леди Мак Херрел скончалась, месье. Это произошло более двух лет назад и совсем не от запора.

Восклицания! Удивление! — и т. д. ...Я резко разворачиваюсь, не включая указатель поворота.

— Все объяснения потом, — отрезаю. — Мак Шаршиш, у вас с собой ключи от винокурни?

— Конечно!

— Тогда поехали!

— Как?

— Быстро!

Сказано сделано. Мы загружаемся в мой бентли-катафалк: Мак Шаршиш, двое ребят в смокингах и единственный горячо любимый сын матушки Фелиси.

По дороге я задаю интересующие меня вопросы шефу спиртовой богадельни. Он дает удовлетворяющие меня ответы, которые проясняют суть дела. Так, например, я узнаю, что цех розлива обычно разливает по бутылкам одну бочку в день, иногда дневная продукция вывозится по распоряжению миссис Мак Херрел водителем грузовика, который заявляет, что доставляет ее друзьям старой леди (во что я охотно верю).

— Псевдомиссис Мак Херрел в курсе процесса розлива?

— Каждый вечер она сама указывает мне на плане погреба, какая именно бочка должна быть разлита на следующий день. Я считал это старческой прихотью.

Ничего себе прихоть! В этом ключ ко всей контрабанде. Ночью Синтия или другой соучастник заправляет указанную бочку героином. За ночь он растворяется, и на следующий день виски с наркотиком готово, другие подручные доставляют его заказчикам! Однажды произошла ошибка, и месье Оливьери получил один из ящиков с фальшивым виски... Эта роковая ошибка (роковая особенно для Оливьери) помогла нам выйти на след.

— Почему вы решили ехать на винокурню в столь поздний час? — беспокоится Мак Шаршиш.

— Я не собираюсь осматривать винокурню, меня интересует только погреб.

Мы спускаемся туда пружинистым шагом. На глазах у своих удивленных спутников я направляюсь прямиком к бочке с трупом. Рядом с ней огромная спиртовая лужа.

Я забираюсь наверх, и из моих уст вырывается крик отчаяния.

Кто-то возился с моим люком! Я мгновенно понимаю все. Теперь деревянный круг прибит сверху гвоздями. Эти скоты заколотили там Берю, они убили его, как и первую жертву, и решили их познакомить. Проклятье! Трижды проклятье! Мой бедный Берю! Собираясь открыть бочку, они заметили, что она распилена сверху.