— За вас, Артем Николаевич, за те сложные и архиважные операции, которые вы спланировали и провели и которые изменили оперативно-тактическую и политическую обстановку во многих районах земного шара!

Коцубенко говорил красиво, патриотично и в общем-то правильно. Было сразу понятно, что он привык быть в центре внимания. Дединец же, хотя и хотел расслабиться, не мог заставить себя выпить. Лишь пригубил для вида рюмку. Не привык он так. Работать так работать, а если гулять, то дела закончить, а документы и оружие — в сейф. Но у сменщика, похоже, другие понятия. Впрочем, пока все шло в рамках приличия.

— Очень жаль, что вы уходите, — продолжал Коцубенко, торопливо закусывая и наливая по-новой. — Я на ваше место не метил, от души говорю! Я бы и в замах походил, поучился. Хуже бы не было!

— Мое время кончилось, все изменилось и будет меняться еще. Я вовремя ушел, — сказал Дединец и все-таки выпил.

Коньяк был неплохой, но не такой, как когда-то. Впрочем, не в коньяке, скорей всего, дело, а в возрасте. Раньше и вода была мокрее…

Коцубенко кивнул

— Да, сейчас никто не согласился бы запустить такую шайтан-группу в республику. Многие считают, что это провокация.

— Я же и говорю…

Дединец внезапно замолчал, будто одернул сам себя.

— Давай закончим с делами! — Он встал, прошел в угол комнаты, снял со стены картину «Пограничник в дозоре», отключил сигнализацию и набрал комбинацию цифр на открывшемся сейфе. Толстая дверца тяжело открылось. В стальном нутре лежала одна‑единственная красная папка, опечатанная сургучной печатью.

Генерал-лейтенант осторожно вынул ее и положил на стол, между бутылок, тарелок и стаканов. Аккуратно, чтобы не накрошить, сломал печать, открыл папку. В ней оказался краткий отчет о результатах работы группы и около полутора десятков тонких личных дел.

— Шестнадцать. Передаю для уничтожения, согласно приказу!

Коцубенко взял несколько дел, открыл одно, второе, небрежно полистал… С фотографий на него глядели Аюб, Док, Монтана, Мухтарыч… Он вздохнул, захлопнул очередное дело, спрятал их обратно в папку. Потом просмотрел отчет о работе: «Уничтожен готовящий теракт «Бамбук» — подрывник и брат полевого командира «Борза», уничтожена бандгруппа Исмаила Умарова, уничтожен «Борз» и его группа, предотвращен теракт в Москве с использованием шахидки Мадины, уничтожены банды Абу Усмана и амира Сайди». Ниже печатного текста написано от руки почерком Дединца: «Уничтожен международный террорист «Саббах» и его банда»…

Дединец положил перед новым начальником главный для него акт приема-передачи. Коцубенко бегло прочел текст и размашисто подписал оба экземпляра.

— Единственный документ, где их настоящие фамилии и координаты, — сказал Дединец, постучав пальцем по одной из папок.

— Я даже смотреть не буду, — замахал руками Коцубенко. — Прямо сейчас сожгу. Меньше знаешь, дольше живешь.

— А что будет с людьми?

— По последней информации, в районе их эксфильтрации сбит неизвестный вертолет. Практически все погибли.

— Практически или все?

— Практически все, — настойчиво повторил Коцубенко. — Отдан приказ не ворошить это дело.

— По-твоему, это справедливо?

— Мы же государственные люди. О какой справедливости вы говорите? Разве военные руководствуются такими категориями? Мы должны выполнять приказы, а также следовать в русле политических задач!

— Справедливость, это и есть основная черта государственных людей, — убежденно сказал Дединец.