|
Правда, этот неуклюжий медведь нечаянно задел фарфоровую тарелку из драгоценного сервиза "Мадонна", и та, рухнув со стола на пол, тут же разбилась вдребезги. Этот легендарный столовый сервиз был предметом культа всех домохозяек старшего поколения: он хранился как зеница ока в мебельной стенке или в серванте за стеклом, на самом видном месте. Главной особенностью сервиза были позолота и изящная роспись, изображающая пасторальные сцены с томными пышнотелыми красавицами в струящихся одеждах. Когда Жорка грохнул тарелку, все даже зажмурились от ужаса, ожидая заслуженной бури, которую тётя Нателла должна была обрушить на его голову. Парень и сам струхнул неловко наклонившись, чтобы собрать осколки, он сокрушённо пробормотал, заливаясь краской:
Я всё возмещу... Или, хотите, привезу вам такой же сервиз из Брянска? У нас от бабушки остался похожий... и почти целый... Тётя Нателла лишь махнула рукой: Оставь, Гогия! Вещи должны служить человеку, а не человек вещам. И неловкая ситуация тут же была забыта.
В разгар вечеринки Белецкий вышел на балкон, чтобы покурить. Кетеван незаметно выскользнула за ним. Дай затянуться разок, пока тётя не видит, попросила она. Он послушно протянул ей уже зажжённую сигарету, хотя вообще то ему не нравилось, когда девчонки курили. Однако всё, что делала Кетеван, априори казалось ему прекрасным и грациозным. Девушка сделала несколько торопливых жадных затяжек, а затем с явной неохотой вернула ему сигарету, на кончике которой остался отпечаток её помады. Белецкий смутился так, как будто они поцеловались. Кетеван действовала на него гипнотически в её присутствии он совершенно терял голову, не отдавал себе отчёта в том, что происходит вокруг, и видел только её глубокие тёмные глаза и призывно распахнутые губы. То ли домашнее вино так действовало, то ли его и вправду накрыло самым настоящим чувством... Сложно было судить, Белецкий ещё никогда не любил и даже не влюблялся по настоящему. Он знал только то, что ничего подобного раньше не испытывал. Это было и сладко, и страшно одновременно... Сейчас он огромным усилием воли заставил себя отвести зачарованный взгляд от двух верхних пуговок на её блузке, расстёгнутых так зазывно, что можно было увидеть заветную ложбинку между... нет, в ту сторону лучше было вообще не смотреть, иначе он за себя не ручался. Но даже когда он не пялился ей в зону декольте, всё равно невозможно было избавиться от наваждения: они стояли совсем рядом на этом узком балкончике, практически прижавшись друг к другу, и от Кетеван так чудесно пахло, а её рука, нечаянно коснувшаяся его руки, была такой горячей... Почему твоя тётя так рада нашему визиту? чтобы сменить тему, поинтересовался Белецкий. Казалось бы, прорва голодных студентов сомнительный повод для ликования... У вас что, редко бывают гости? За исключением периодических наездов родственников из Тбилиси вообще никого, грустно отозвалась Кетеван. Тётя обычно целыми днями пропадает на работе, ей некогда заводить дружеские связи или, упаси боже, любовные интрижки. А я в Москве всего год, у меня ещё не завелось настоящих друзей и подруг. За себя то тётя не особо волнуется, ей общения и в театре хватает выше крыши... а вот за меня переживает. Почему? Говорит, что мне надо общаться со сверстниками и не затворничать. Глупо в семнадцать лет сидеть дома. В местной школе отношения с одноклассниками у меня как то не сложились... Так что теперь все тётины надежды на однокурсников, Кетеван улыбнулась и уже сама, без спроса, вытащила сигарету из его рта и сделала очередную затяжку. Ты ей, кстати, понравился, вскользь заметила она, выпуская дым. Она успела шепнуть мне на кухне, какие у тебя благородные манеры и какое интересное аристократическое лицо. |
