Паланкин, плавно покачиваясь, проследовал в господский двор, а извивающийся под ударами стражников и вопящий от боли и ужаса Гисан — в другую сторону, в руки умелого Карбана. Старик понял, что совершил смертельную ошибку, и поэтому в его криках слышалась безысходная тоска.

Когда Лиаренус, плотно пообедав, спустился в подвал, все было кончено: окровавленный труп Гисана лежал на песке, палачи, с обычным для них дремотным выражением лица, сидели в углу, а Колченогий, вытирая руки о передник, рассматривал сапоги старикашки на предмет, не пригодятся ли они кому-нибудь еще.

— Чернобородый его не посылал, — сообщил он колдуну, — он сам решил предупредить тебя. Сюда едет могучий варвар, Конан из Киммерии. Советник послал его разыскать караван с невольницами, и сейчас он пробирается через горы к поместью. С ним еще один человек, по описаниям этого ублюдка — твой пастух Джилес. Покойник сказал, что варвар очень умелый и сильный воин и что в Шадизаре он наделал немало шума своими делами.

— Молодец! — похвалил его Лиаренус— Старика — в пойло байрагам. А варвар скоро наткнется на моих стражников, тогда тебе придется поработать еще разок. Пока же распорядись, чтобы отряд с дороги перебрался к горам, так легче будет схватить этих мерзавцев.

После этих слов в душе колдуна зародилось смутное сожаление. «Может быть, старикашку следовало оставить в живых?.. — пронеслось в его голове. — Работал бы на меня, у него это неплохо выходило… Хотя, конечно, зачем это мне? Через несколько дней все будут моими рабами, тогда даже мой друг Карбан больше мне не понадобится…»

Лиаренус прожил довольно длинную жизнь и считал себя человеком исключительного ума, но на этот раз самонадеянность подвела старого пакостника. Выслушай он Гисана сразу — и, скорее всего, смог бы схватить киммерийца с его спутником. Колдун и не подозревал, что варвар уже находится у стен его поместья. Даже магам не следует предаваться лени и беспечности.

Слава Митре, светочу мудрости, киммериец тоже успешно рассчитал свои действия. Когда Гисан и его спутники пропали из виду, Конан с Джилесом спустились с горной тропы на равнину и, пришпоривая своих коней, добрались до окрестностей поместья гораздо раньше старикашки. Остаток пути киммериец и пастух проделали по лесу так, чтобы подобраться незаметно к месту, где паслись стада Аиаренуса.

Отряд из туранских всадников они заметили, когда подошли к опушке леса — в открытой степи они были видны как на ладони. Эти места Джилес знал хорошо, здесь он провел целых полгода, гоняя стадо быков в поисках свежей травы. Варвару и пастуху не составило особого труда обойти отряд, выставленный Лиаренусом, по долине небольшой речушки, заросшей кустарником и тростником. Единственное, о чем сожалел Конан, так это о лошадях, которых пришлось оставить в лесу. «Ничего, — утешал он себя, — на обратный путь найдем каких-нибудь других кляч. Поместье богатое, придется Горбуну с нами поделиться».

В тот момент, когда Карбан выколачивал из Гисана последние слова признания, Конан и его спутник уже взбирались по склонам скал, которые окружали Поляну, так что высланный в подмогу отряд торопился напрасно, с таким же успехом можно было двигать туда целую армию: капкан захлопнулся впустую — дичь ускользнула. Солнце палило немилосердно, пот заливал глаза, но киммериец и пастух карабкались вверх, прижимаясь к нагретым камням, чтобы стражники, которые время от времени обходили это место, их не обнаружили. У самого гребня скалы они нашли небольшую расщелину в камнях, куда и заползли, чтобы спастись от жгучих лучей дневного светила. Пещерка была совсем крохотной, но все-таки позволила немного передохнуть. Утолив жажду теплой водой из фляжки Конана, они решили подождать до наступления сумерек и уже тогда приступить к действиям.