И только потом, когда Ахметшин проверил эту вроде как небольшую промоину и признал ее вполне годной для экстренного драпа, только чуточку аккуратно расширить бы, я понял, что зацепило в рассказе шизофреника. Эвакуация Павловки. А ведь я сам видел памятную табличку, установленную после войны, что в больнице расстреляли более тысячи больных. Ну хоть этих убогих успели спасти.

* * *

Интерлюдия 1

Днем в Узин приехал начштаба Тупиков с командиром 19-й авиадивизии Богородецким. Они вдвоем разговаривали с комполка Козиным минут двадцать – только чтобы довести задачу. Ничего особо нового вроде и не было, кроме одной маленькой детали. Но, как верно заметил майор, именно от нее всё и зависит.

Скомандовали построение. Всех летчиков, кто был на земле. Собралось тридцать два человека. Приезжее начальство стало в сторонке, разумно посчитав, что Козин своих людей лучше знает, да и послушают они его быстрее. Тем более, что тут насильно не заставишь – нужны только добровольцы.

– Друзья! Товарищи! – начал Козин совсем не по-уставному. – Сегодня нас предстоит выполнить очень тяжелую задачу. Может, самую трудную в своей жизни. Поэтому нужны только добровольцы. – он перевел дыхание и молча посмотрел на строй, с правого фланга на левый, а потом обратно. – Не знаю, сколько из ушедших на задание вернется. Может, и никто. Но это надо сделать… Для Родины, для Победы! – он снова замолчал, будто собираясь с силами, чтобы заговорить, но потом махнул рукой и намного тише добавил: – Кто согласен…

Майор еще не договорил, когда весь строй шагнул вперед. Без тени сомнения, все просто продолжали смотреть на своего командира.

– Нет, так не пойдет, – спокойно сказал Козин. – Полетят следующие летчики: Ищенко, Харченко, Ивлев, Данилкин, Александров… – он продолжал называть фамилии и названные им люди выходили еще на шаг вперед, всего семнадцать человек. – Вам задачу поставит комдив Богородецкий. Прошу всех в Ленинскую комнату.

Полковник садиться не стал, а только дождался, когда рассядутся пришедшие с ним.

– Как вы знаете, возле Кременчуга немцы пытаются навести понтонный мост, чтобы переправить на левый берег свои танки и попытаться замкнуть кольцо окружения. Дважды переправа была разрушена. По данным разведки, эта попытка – последняя. Больше резервов у немцев нет. На плацдарме сосредоточено неимоверное количество средств противовоздушной обороны. Наша, – тут он впервые сделал паузу и обвел взглядом слушавших его, отметив, что никто из них не озирается по сторонам с мыслями «Дайте выйти!», - задача очень сложная и ответственная. Именно нам предстоит ослепить немецкие зенитки. На ваши самолеты подвесят баллоны с газом, который при соединении с воздухом создает дым. Ни бомб, ничего. Только газ.

– Понятно, все идут одним маршрутом на минимальной высоте и расстоянии, и не сворачивают, чтобы не разорвать завесу, – добавил кто-то из летчиков. Полковник посмотрел: капитан, лет тридцати, наверное. Скорее всего, эта война у него не первая.

– Именно так, товарищ капитан, только всё же лучше встать и представиться, а не добавлять с места, – Богородецкий, несмотря на открытое лицо, глядя на которое всё ждешь, когда его хозяин наконец-то улыбнется, командиром был жестким и, будь обстановка другой, поставил бы на место нагловатого летуна. Но не сейчас.

– Капитан Данилкин, – летчик встал и одернул гимнастерку.

– Спасибо, всё именно так, – сказал комдив. – Строй должен быть достаточно плотный, поэтому советую включать распыление газа через три секунды после впереди летящего товарища.