– Ничего не произойдет, если мы задержимся еще немного, – сказал я. – Нам надо срочно пожениться. Сами понимаете, время такое, откладывать нельзя.

Тут и Вера подключилась. Когда женщине кто-то не дает выйти замуж, а она этого очень хочет, то такому человеку я лично не завидую. Буряков решил не мешать нашему простому счастью, тяжело вздохнул – и отпустил нас, наказав нигде не задерживаться и сразу же по окончанию процедуры явиться в особый отдел дивизии.

Регистратора загса, или кем там работала маленькая пожилая женщина, мы застали, только она уже заперла дверь и собралась уходить.

– Завтра приходите, – буркнула она. – Свадьба – не похороны, можно и подождать. Командование ваше, опять же, должно разрешение дать… В восемь открываемся, приходите.

На мою невесту сейчас лучше было не смотреть. Вторая безуспешная попытка за день – это, пожалуй, перебор. А ну как передумает за ночь? Надо действовать здесь и сейчас. Или я не будущий супруг? В книгах вон, писали как попов и из постели доставали для венчания, а мы чем хуже? Ладно, начнем сначала.

– Извините, мы не представились. Военврач второго ранга Васильева, – кивнул я на Веру. – Старший лейтенант Соловьев. К вам как обращаться?

– Дора Анатольевна, – поджала губы женщина. – Но открывать отдел я не буду, и не просите.

– Дорогая моя Дора Анатольевна, пожалуйста, подождите минутку, сейчас я вернусь, и мы продолжим. Только не уходите! – крикнул я, устремляясь в полуоткрытую дверь подъезда какого-то дома через дорогу от нас. Вера удивленно посмотрела мне вслед. Регистраторшу я не видел, да и мне не очень интересно, как она на меня смотрела. Лишь бы не сбежала.

К счастью, в подъезде было пусто и свидетелей того, как я доставал из каблука царский червонец, не нашлось. Думаю, этого хватит. Время сейчас такое, что люди за литр постного масла будут готовы на что угодно, а эта небольшая монетка позволит целой семье месяц, а то и больше, жить безбедно.

Возвращался я с улыбкой. А регистраторша смотрела на меня немного раздраженно и недоумевая, что такого я делал в подъезде и зачем ей надо ждать результатов вместо того, чтобы идти домой.

– Вот, кажется, вы уронили, – я схватил ее руку и накрыл ладонь сверху своей. Новый предмет она оценила мгновенно, только мельком глянув, когда я отпустил ее. И настрой у нее поменялся мгновенно, будто ту, ворчащую и недовольную, заменили точно такой же, только улыбающейся и доброжелательной.

– Нет, если вам некогда, то давайте и сейчас всё сделаем, – сказала она, доставая из сумочки ключи и устремляясь к входу в загс. – И правда, время такое, что тянуть нельзя…, - она широко распахнула дверь и торжественно произнесла: – Добро пожаловать!

И через десять минут мы стали мужем и женой, о чем свидетельствовал документ с печатью. И еще копия с него, которую нам сделала и вручила Дора Анатольевна (на всякий случай, как сказала она).

– Извини, что без платья и фаты, – сказал я своей жене, целуя ее в губы. Мы стояли на безлюдной улочке у загса и никто не мог нам сейчас помешать. В городе царила непривычная тишина.

– Ничего, Петя, – ответила Вера, тоже целуя меня. – Кончится война, и сыграем свадьбу с платьем и фатой. Пойдем к особистам?

– Не спеши. Давай-ка наведаемся в штаб истребительного батальона.

– Зачем? – удивилась рыжая. – Что мы там забыли?

– Пять минут терпения, скоро всё узнаешь.

Студенческое общежитие я помнил, мы мимо него проезжали. Найти там Павловского было проще простого. Какой-то студент, присутствовавший при задержании немцев, узнал нас и провел к майору.