— А Мелтон действительно ведет со мной двойную игру?

— Испытай его, попроси привести к тебе отца, но только ничего не говори ему о том, что ты встречалась и разговаривала со мной.

— Хорошо, я подвергну его испытанию, и если он не сдержит слова, то я немедленно оставлю его и приду к тебе.

— На это он никогда не согласится, наоборот, он вынудит тебя остаться с ним.

— И что же я должна делать в этом случае?

— Ничего, только терпеливо ждать, потому что я потребую тебя у него. Он находится в наших руках. Если он только осмелится без разрешения коснуться тебя, я убью его. Если ты решилась, приходи сюда каждый вечер в это же время. Если ты не появишься, я буду считать, что с тобой что-то случилось, и моментально пойду к нему, чтобы узнать, где ты.

— И ты сдержишь слово?

— Хитрый Змей умнее всех людей, но тебя он обманывать не станет: на меня ты можешь положиться. Хуг!

После этого клятвенного обещания индеец повернулся, собираясь уходить, не подав ей даже руки. Она отпустила его на три или четыре шага, но потом вскочила, побежала за ним и обвила руками его шею. Я услышал звук поцелуя. Потом она быстро вернулась назад и снова уселась на камень. Что означало ее поведение — расчет, внезапный порыв чувств или этот поцелуй был авансом за золото, обещанное ей? Может быть, здесь было всего понемногу. Пораженный индеец остался стоять, потом медленно повернулся к ней и сказал:

— Белый Цветок дал мне добровольно то, чего сегодня я бы не осмелился попросить. Теперь она должна знать, что отныне не может позволить ласкать себя никому другому. Как только наступит день, она устроит испытание Мелтону. Я уверен, что тот слова не сдержит. Завтра вечером я снова буду здесь, и горе Мелтону, если только он причинит ей что-либо дурное. В благодарность же за ее поцелуй я хочу кое-что сообщить ей, чего бы в ином случае она ни за что не узнала. Из тех бледнолицых, которых мы привели сюда, один убежал; это был высокий сильный мужчина, которого Белый Цветок должен знать.

— Да, я его знаю.

— Ты его знаешь, и притом лучше, чем всех остальных.

— Откуда тебе это известно?

— Мне про это рассказали глаза, которыми я наблюдал за тобой. Ты его любила?

— Нет. Это он за мной бегал.

— Ну, тогда тебя не огорчит, если я скажу тебе, что он умер.

— Умер? Откуда эти сведения?

— Уэллеры преследовали его и убили. Теперь его труп уже, верно, растерзали стервятники.

Некоторое время она сидела молча, потом выкрикнула:

— И это произошло совершенно справедливо. Он был мне отвратителен, и только теперь я от него освободилась!

— Да, он не вернется, но я завтра опять буду здесь. Хуг!

Он удалился. Она осталась сидеть, задумавшись и не двигаясь. Потом она щелкнула пальцами, как это делают, когда отгоняют какую-то надоедливую, неприятную мысль, и стала что-то тихонько напевать. Это была старая известная песенка. Когда она встала и ушла, мне можно было бы последовать за нею, чтобы простейшим образом разузнать о пути подъема на плато. Но я, конечно, не стал делать этого, потому что слишком хорошо знал обычаи индейцев. Я был уверен, что Хитрый Змей ушел не совсем. Он, конечно, следит за ней издалека, тайком сопровождает ее, пока она не дойдет доверху. Он даже найдет повод остаться наверху, отчего осторожность подсказала мне ограничиться на сегодня уже узнанным, а не подвергать опасности себя и свое дело. Стало быть, я вернулся назад в пещеру, совершенно удовлетворенный результатами своей краткой ночной вылазки.

Когда я продумал все, что узнал, и сделал для себя выводы, какие преимущества я могу извлечь из этого, то понял, что получил много полезных сведений, которыми я раньше не располагал.