-  В тягостном раздумье, - сказал я, разглядывая ее. - Решает, вздернуть ли тебя на фок-рее немедленно или довезти до Дувра, где тебя повесят на цепях.

    -  А что на горизонтах?

    -  Без изменений.

    -  Да, - сказала Майка, - теперь он больше не придет.

    Она сказала это с явным удовлетворением. Глаза у нее были веселые и отчаянные, как давеча. Я отхлебнул томатного сока и покосился на Вандерхузе. Вандерхузе с постным видом поедал мой салат. Мне вдруг пришло в голову: а капитан-то наш рад-радехонек, что не он командует в сей кампании.

    -  Да, - сказал я. - Похоже на то, что контакт ты нам сорвала.

    -  Грешна, - коротко ответила Майка и снова уткнулась в книгу. Только она не читала. Она ждала продолжения.

    -  Будем надеяться, что дело обстоит не так плохо, - сказал Вандерхузе. - Будем надеяться, что это просто очередное осложнение.

    -  Вы думаете, Малыш вернется? - спросил я.

    -  Думаю, да, - сказал Вандерхузе со вздохом. - Он слишком любит задавать вопросы. А теперь у него появилась масса новых. - Он доел салат и поднялся. - Пойду в рубку, - сообщил он. - Сказать по правде, это очень некрасивая история. Я понимаю, тебя, Майка, но ни в какой степени не оправдываю. Так, знаешь ли, не поступают…

    Майка ничего не ответила, и Вандерхузе удалился, толкая перед собою столик. Как только шаги его затихли, я спросил, стараясь говорить вежливо, но строго:

    -  Ты это сделала нарочно или случайно?

    -  А ты как полагаешь? - спросила Майка, уставясь в книгу.

    -  Комов взял вину на себя, - сказал я.

    -  То есть?

    -  Лампа-вспышка была включена, оказывается, по его небрежности.

    -  Очень мило, - произнесла Майка. Она положила книжку и потянулась. - Великолепный жест.

    -  Это все, что ты можешь мне сказать?

    -  А что тебе, собственно, нужно? Чистосердечное признание? Раскаяние? Слезы в жилетку?

    Я снова отхлебнул соку. Я сдерживался.

    -  Прежде всего я хотел бы узнать, случайно или нарочно?

    -  Нарочно. Что дальше?

    -  Дальше я хотел бы узнать, для чего ты это сделала?

    -  Я сделала это для того, чтобы раз и навсегда прекратить безобразие. Дальше?

    -  Какое безобразие? О чем ты говоришь?

    -  Потому что это отвратительно! - сказала Майка с силой. - Потому что это было бесчеловечно. Потому что я не могла сидеть сложа руки и наблюдать, как гнусная комедия превращается в трагедию. - Она отшвырнула книжку. - И нечего сверкать на меня глазами! И нечего за меня заступаться! Ах, как он великодушен! Любимец доктора Мбога! Все равно я уйду. Уйду в школу и буду учить ребят, чтобы они вовремя хватали за руку всех этих фанатиков абстрактных идей и дураков, которые им подпевают!

    У меня было благое намерение выдержать вежливый, корректный тон до конца. Но тут терпение мое лопнуло. У меня вообще дело с терпением обстоит неважно.

    -  Нагло! - сказал я, не находя слов. - Нагло себя ведешь! Нагло!

    Я попытался еще раз отхлебнуть соку, но выяснилось, что стакан пуст. Как-то незаметно я успел все выхлебать.

    -  А дальше? - спросила Майка, презрительно усмехаясь.