- Помню. Но там же речь шла о китайском императоре?

    - Совершенно верно. Это ее пра-пра-пра-дядя по материнской линии.

    - Забавно, я и не знал.

    - Я тоже узнал недавно... А еще эта игрушка для того, чтобы не забывать, что нас ждет в конце пути.

    - Иногда я думаю, - сказал Пастор, - каким благом было бы забвение всего, что было. А иногда - пугаюсь, что мы действительно все забудем и наделаем прежних ошибок - если это были ошибки... Скажите, Мастер, а вам не хочется создать мир?

    - Кукольный мир? Зачем?

    - Хотя бы для того, чтобы не забывать о настоящем... то есть прошлом мире.

    - Создать этот мир еще раз?... Нет, не хочется.

    - А новый?

    - Для этого нужна мудрость целого мира. А в одиночку... Сколько их уже было, этих попыток создать новый мир.

    - Если бы не эти попытки, человечество все еще жило бы в пещерах и питалось корешками.

    - Человечество и так сидит в пещере и питается собственным дерьмом.

    - Я вижу, вы при случае могли бы быть беспощадным, Мастер.

    - Пока еще не пробовал, не было нужды... С куклами в этом отношении легко. Надо просто вкладывать в них побольше души, и все будет в порядке.

    - Так ведь и с людьми точно так же...

    - Возможно, - вздохнул Мастер.

    Радуга продолжала сиять в двух шагах от них, а дальше была скалистая стена, уходящая вверх, во мрак, у стены - строительные механизмы, к которым давно никто не притрагивался, а в самой стене - черный провал коридора.

    - Может быть, - подумал вслух Мастер, - имеет смысл как-то украсить это все? Я смогу. Подвесить вверху солнце, луну и звезды, понаделать механических птах, разрисовать стены... деревья вот подрастут, траву посеем... Надо только всем взяться.

    Пастор сосредоточенно молчал и, кажется, не слышал Мастера.

    - Ненависть, - сказал он, наконец. - Ненависть и насилие. Они так вросли в нас... Да что говорить - во все времена ненависть и насилие были первыми помощниками в борьбе за выживание. Еще со времен обезьян. Вообще в нас слишком много осталось от обезьян и слишком мало привнеслось человеческого - до отчаянья мало. Стадность наша, наше слепое повиновение вожаку, который распоряжается пищей... Когда-то это было необходимо - или неизбежно. И вдруг все нарушилось: стадо стало ненужным, нам никто не угрожает; пищи вдоволь, причем даром, без труда. Что касается размножения, то тут природа, конечно, имеет в запасе сладкий пряник, но впервой ли нам обманывать природу? В прошлом году родилось трое детей, в этом - один... Мы стали не нужны друг другу. Мы можем прекрасно существовать по отдельности - и из-за этого-то благополучно вымрем... Вы говорите: взяться всем вместе. Попробуйте предложить это кому-нибудь. Вас поднимут на смех если не изобьют. Вы просто не можете представить, что делается кругом. Ненависть... Знаете, последнее время я перестаю восхищаться мудростью, проявленной богом в этой истории с Адамом и Евой; он не просто изгнал их из рая, где они стремительно деградировали бы, он еще и обрек их на труд...

    - Но ведь и я предлагаю трудиться!

    - Вы ничего не понимаете, сын мой. Труд должен быть необходим только тогда он в радость. А труд от нечего делать... Вам хорошо, вы творите. Вы способны творить, и кто знает, что это: редкий ли дар, воспитание ли - или, может быть, дар, проявившийся вопреки воспитанию? Может быть, вас дурно воспитали? А других воспитали хорошо, творить они, правда, не могут, зато могут стоять у конвейера, или разносить почту, или считать чужие деньги, или свои.