– И ты не знаешь эту причину?

    – Не знаю, – не стал отрицать некромант.

    – Я думал, такие, как ты, все знают о тьме.

    – Тьма многолика, варвар. Порой, она принимает образ света. И не каждый может отличить их друг от друга.

    – Тьма есть тьма, – сурово произнес Ра-тон. – Она никогда не делает добра, а свет – зла.

    – Выходит, я свет? – мягко спросил Гафур, с интересом посмотрев на угрюмого северянина.

    – Что? – не понял тот.

    – Я не разнес ваше поселение по бревнышку, хотя мог бы это сделать. И помогаю избавиться от хелблара. Это ли не добрый поступок, человек? Выходит я не тьма, а нечто иное?

    – Не знаю, – насупился варвар.

    Маг сухо рассмеялся и взял посох.

    – Отчего люди видят только две стороны? Светлую и темную? Почему считают Мастеров Круга злом только оттого, что мы дружим со смертью и умеем с ней договариваться. Они боятся нас, хотя мы ничуть не хуже Ходящих. Думаешь, те добры? – он вновь засмеялся. – Поверь мне, Башня отнюдь не стремится к миру. Мы, как и они, не темные и не светлые. Нет изначального добра и изначального зла. Есть люди, их желания, мечты, цели и поступки. Все остальное – отражения этого.

    – Люди всегда будут бояться тех, кто может управлять мертвыми. Ушедшие принадлежат земле, но не живым.

    – Страх – плохой сосед. Он лишает разума, сил, а затем и жизни. Стоит единожды испугаться, и Пожирательница встанет за твоим левым плечом.

    Ра-тон насмешливо улыбнулся и разом стал походить на разбойника с большой дороги:

    – Ты никогда ничего не боишься, колдун?

    – Никогда и ничего, – отчеканил тот. – Это слишком большая роскошь для меня и моего искусства.

    – Зачем ты пришел в нашу деревню?

    Черные глаза какое-то время буравили рыжеволосого воина:

    – Кажется, я уже говорил, что путешествую.

    Ра-тон с сомнением хмыкнул:

    – Не знаю, что ты ищешь, но у нас нет ничего ценного.

    Некромант проследил, как спешащий муравей тащит в муравейник половинку жука, затем посмотрел на север, где темнел еловый лес. Солнце наполовину скрылось за ним и застряло, как видно, запутавшись в ветвях.

    – Я запомню твои слова. Идем. Не стоит искушать смерть.

    – Даже тебе? – усмехнулся Ра-тон, подхватывая топор.

    – Даже мне, – серьезно ответил некромант, а затем, не спеша, направился в сторону деревни, не проверяя, идет ли за ним северянин.

    Тот, конечно же, шел.

    Несмотря на то, что снаружи и не думало дальше темнеть, из-за плотно закрытых ставень и надежно укрепленной двери в доме Ра-тона властвовал мрак. Никто не озаботился разжечь огонь. Было тихо. Так тихо, что Гафур слышал, как стучат сердца жены северянина и его детей, прячущихся под полом. Сам сын Ирбиса сидел у остывающего очага, положив топор на колени. Он не шевелился, но некроманта нелегко было обмануть. Сдисец знал, что рыжий и не думает спать. Слишком частое и поверхностное дыхание, слишком громкое сердце, слишком яркое беспокойство за свою семью.

    – Прекрати думать о них, – приказал колдун.