Мы лежали у костра. На прихваченном с собой широченном пледе в легкомысленную клетку – он оказался настолько велик, что места хватило всем, даже нашей замечательной тигрице.

    Мы лежали и смотрели на звезды, вдыхая смолистый запах сосен.

    Четыре пары глаз блестели в ночи, разбрасывая по лесопосадке золотистые искры.

    Все-таки прав тот, кто сказал, что тигры – совсем не те, кем они нам кажутся.

    А потом был еще один день праздника, и еще, и еще…

    Хоанга не делала ничего особенного. И мы не делали ничего особенного.

    Мы просто гуляли по городу.

    Наведались в знакомое кафе, и горбоносый бармен немедленно выставил перед Хоангой благоухающий шашлык.

    – Дэнэг нэ нада! Абидышь! Подарок!..

    Мы бродили по площадям и улицам, по паркам и аттракционам – и раскрашивали лица улыбками.

    А еще горстями швыряли в чужие глаза искры из золота.

    На третий день я обратил внимание, как чисто выметены улицы. И отнюдь не только в центре – мы забирались на окраину тоже. Город потерял свои обычные сумерки в любое время суток; теперь он, мой город, стоял на свету и изумлялся сам себе. Исчезли вечные груды мусора у киосков – владельцам сделалось стыдно. Ведь она может пройти мимо… Позор! Бранные слова быстро становились редкостью; недельная сводка происшествий оказалась на удивление скупой.

    Не верите?

    И не надо. Лучше мы бросим спорить с вами и пройдемся не спеша по бульвару, взорвав вокруг себя фейерверк праздника.

    Если хотите, если вам по-прежнему неинтересно жить, вызывайте пожарных.

    Вот мы с Хоангой: идем, смеемся и лишь изредка грозно порыкиваем на слишком уж нахальных мальчишек. Мол, мы вам все же тигры, а не кошки – понимать надо! Мы, хищники, народ такой…

    Шалопаи понимали. С первого раза.

    И мы с достоинством шли дальше.

    Смотрите нам вслед.

    Чудеса не вечны. И даже наоборот.

    Это знает каждый.

    Под вечер пятого дня Хоанга улыбнулась нам чуть грустно. Виновато улыбнулась, гася искры взгляда. И я понял – пора. Теперь ей пора.

    – Счастливого пути. – Я присел рядом и обнял ее, как тогда, в первый раз, в парке. Горечи не было, только тихая грусть, сотканная из тишины и света. – Мы будем ждать тебя…

    И завопил от радости, пугая соседей по подъезду, когда зеленый глаз, плеснув лукавым золотом, подмигнул мне в ответ!

    Я был уверен, что это означало – «жди»!

    Наш сын уже спал, набегавшись за день, спал и улыбался во сне. Хоанга с моей женой закрылись в соседней комнате… вот так всегда! Даже если одна из женщин – тигрица, у них все равно найдутся свои женские тайны, которые нам, мужчинам, не предназначены! Ну и ладно. Тайны – это все-таки здорово!

    Потом мы еще долго сидели у окна все вместе.

    Прощались.

    Наутро мой сын облазил всю квартиру. Даже под диван заглянул. И тайком утирал кулачком слезы. Мужчины не плачут.

    Я его понимал.

    Я тоже с удовольствием заглянул бы под диван, чтобы вытащить стертую монетку надежды, застрявшую в щели между полом и плинтусом еще в те времена, когда я засыпал и просыпался улыбаясь.

    Тигры.

    Почему они так волнуют нас, не дают покоя, почему нас, хилых выродков обезьяньего племени, так влечет к могучим хищникам? – посмотреть хоть одним глазком, постоять рядом, пусть по разные стороны разделяющей решетки, но рядом, вместе…

    У вас по-другому?

    * * *

    Я шел пустым парком, пиная вчерашние окурки и топча мятые стаканчики из бумаги.