Изменить размер шрифта - +
Демократические силы России

были маргинализованы и вытеснены на периферию, российский законодательный орган превратился в рутинный штемпелевочный механизм, послушно

утверждающий любые указы Кремля. Никакая реальная оппозиция там была невозможна. И лидер «партии власти», ставший, разумеется,

председателем Государственной Думы, имел все основания заявить, что «парламент – это не место для дискуссий».

Далее были откорректированы законы о выборах, о средствах массовой информации, об общественных организациях, права которых были значительно

сокращены, о российских губернаторах, ныне, фактически напрямую, назначаемых из Кремля, и весь этот комплекс политических мер был обозначен

как «суверенная демократия».

Вот теперь можно было заняться делом. В России начали возникать гигантские корпорации, бравшие под контроль целые отрасли российского

производства: авиастроение, судостроение, коммунальное хозяйство, перспективные инновационные технологии. Причем, в отличие от западных

корпораций, которые возникали сами собой и значит вынуждены были существовать в острой конкурентной борьбе, российские корпорации

создавались исключительно государством, а потому сразу же наделялись колоссальными привилегиями. Известный петербургский экономист писал:

«Образуются эти корпорации примерно так. Берется большой пакет государственных активов, к нему присоединяются частные (покупаются,

разумеется, но только попробуй им не продай!), а затем все это объявляется госкорпорацией, которой управляет уже не правительство, а

ответственные товарищи, назначаемые лично президентом РФ. За безубыточность эти новообразования не отвечают и банкротству не подлежат. Зато

щедро накачиваются бюджетными средствами».

Или, как писал другой известный экономист: «Суть этой модели – в государственном перераспределении ресурсов «своим». Ее главный принцип –

приватизация прибылей, национализация убытков: «своим» предоставляются все возможные льготы, «чужим» – налоговые претензии, завышенные

требования и ограничения».

Иными словами, доходы госкорпорации в основном оставляют себе, а убытки, если они случаются, перекладывают на государство.

Любопытно, что россияне против этого не протестовали. Во-первых, разумеется, мало кто понимал, что в действительности происходит: для этого

надо было владеть основами экономической аналитики, а во-вторых, «золотой дождь», начавший орошать Россию вместе с ростом цен на сырье, не

оставался целиком в социальных верхах, часть его просачивалась и вниз: экономика России стабилизировалась, доходы россиян неуклонно росли,

перед ними, как им казалось, открывались вполне благоприятные перспективы. К тому же ощутимо подрос и международный статус России, голос

«энергетической сверхдержавы» начинал звучать все более громко, уверенно, «в полный рост». Это создавало ощущение психологического

комфорта: нас уважают, с нами считаются, мы более не являемся предметом сочувствия или насмешек.

По сравнению с хаосом недавних реформ это было несомненное достижение. Россияне вновь почувствовали себя гражданами сильной и великой

страны. Ничего удивительного, что они дружно голосовали за «партию власти»: пусть лучше так, чем то, что было всего лишь несколько лет

назад.

В общем, все были более-менее удовлетворены. «Верхи» пилили бюджет, становясь постепенно миллионерами и миллиардерами, взрастая, ширясь и

утверждаясь в среде глобальных элит, а «низы», куда часть «опилок» все-таки просып_а_лась, согласны были это терпеть, лишь бы избежать

потрясений и нищеты.
Быстрый переход