Однако Уилл заметно изменился. Они жили в Инсбруке, и однажды вечером он вернулся домой в плохом настроении. Войдя в комнату, с раздражением или даже с отвращением швырнул на стол пачку денег и посмотрел на Вэла.

— Почему не спишь? Ты слишком молод, чтобы засиживаться допоздна.

— Я не устал.

Уилл глянул на книгу.

— «Фауст»? Где ты ее достал?

— Мне дала одна леди. Та самая, с которой вы разговаривали днем. По-моему, ее зовут Луиза.

— Она с тобой говорила?

— Да, сэр. Спрашивала о вас. Не сын ли я вам.

Уилл помолчал, затем пробормотал себе под нос:

— Значит, мне не поверила. А с какой стати она должна мне верить? Ведь я игрок. — Его голос был наполнен презрением к себе, и Вэл с удивлением посмотрел на него. Он никогда не видел своего друга в таком настроении.

Уилл показал на книгу.

— Прочти ее, а потом прочти «Манфреда» Байрона. Вот единственный Фауст, который вел себя как настоящий мужчина. Все остальные — кучка хнычущих слабаков, которые не научились ничему стоящему.

Вэл не знал, почему Уилл так сказал, но он понял, что его друг в беде.

— А вы научились чему-нибудь стоящему? — спросил мальчик.

Рейли кинул на него быстрый тяжелый взгляд, а потом рассмеялся.

— Да, хороший вопрос, один из лучших, которые я слышал. Я многому научился, но есть ситуации, в которых все твои знания не могут помочь. Вэл, я чертов идиот. Я влез туда, где мне дороги нет.

— Что вы собираетесь делать?

— Играть до конца… насколько возможно. Я взял карты и не собираюсь их бросать.

— А если проиграете?

Уилл подарил Вэлу свою знаменитую ирландскую улыбку, которая озарила его лицо.

— А тогда мне понадобится удача и быстрый конь.

«Ну, — подумал Вэл, — нам не впервой уносить ноги из города». И спросил себя, действительно ли Уилл подумывал о быстрых лошадях.

Вэлу было чуть больше десяти, но он прошел тяжелую, опасную школу. На следующее утро, увидев, что Уилл сел на коня и отправился в одиночестве в сторону леса, он пошел на конюшню, где продавались или сдавались внаем лошади. Вэлу и раньше приходилось разговаривать с конюхами и владельцами лошадей. В конюшне стояли два серых коня, которые особенно ему нравились, и теперь, любуясь ими, он спросил:

— Вы продадите этих коней, если я уговорю дядю купить их?

— Продам, — пообещал конюх-итальянец, с симпатией относившийся к Вэлу и Рейли. — Все продается, надо только назвать правильную цену.

Итальянец подождал, пока ушел второй конюх, немец, и шепнул:

— Твоему дяде надо быть поосторожней. Он заработал себе опасного врага.

— Вы наш друг?

Итальянец пожал плечами.

— Мне симпатичен твой дядя. Он настоящий мужчина.

— Тогда продайте мне коней и ничего никому не говорите.

Конюх уставился на него.

— Твои намерения серьезны? Ты же совсем ребенок.

— Сэр, я долго путешествовал с дядей. И знаю его очень хорошо. Он разрешает мне вести дела.

— Да, я заметил. — Конюх потер подбородок. — У тебя есть деньги? Эти кони стоят недешево.

— Да, сэр, я могу достать сколько требуется.

Они немного поторговались, но скорее для проформы. Вэл знал, что чуть-чуть переплатил, но не огорчился. Уилл часто повторял: «Цена вещи определяется тем, насколько она тебе необходима».