Удивительно, думал Оливер, что и он, и отец теряют жен одновременно, хотя и по‑разному. Для обоих это было тяжелое переживание. Но у Олли были дети, которые требовали заботы, и работа, которая отвлекала. У отца же не было ничего, кроме одиночества, воспоминаний и ежедневных, полных боли посещений жены.

А потом наступило долгожданное событие. Сара позвонила в день святого Валентина и сообщила, что хотела бы видеть детей в следующий уик‑энд в Бостоне.

– Почему ты не хочешь приехать сюда?

Она уехала семь недель назад, и Оливер, как и дети, очень ждал ее дома.

– Я хочу, чтобы они посмотрели, где я живу.

Олли хотел возразить, но сдержался. Он согласился, и потом сам ей позвонил, когда узнал время их прилета в Бостон.

– Мы были бы у тебя около одиннадцати утра в субботу, если вылетим в девять.

Оливеру хотелось прилететь к ней уже в пятницу вечером, но это было слишком сложно из‑за его работы и учебы детей, поэтому Сара предложила субботнее утро.

– А у тебя для всех нас хватит места? – спросил Олли с улыбкой, но на другом конце провода наступило неловкое молчание.

– Я вообще‑то... Я думаю, что Мел и Бенджамин могли бы спать на двух старых диванах в моей гостиной. А... а Сэм бы спал со мной...

Сара запнулась. Оливер слушал – рука его словно примерзла к трубке, а в голове эхом звучало: «Сэм бы спал со мной...» Именно так она и сказала. Не «с нами».

– А где будем спать мы, или, может, следует спросить, я? Олли решил задать вопрос напрямую. Устав от неизвестности, он хотел определиться раз и навсегда.

– Я думала, может... – почти шепотом произнесла Сара, – ...ты бы согласился остановиться в гостинице. Так... так, Олли, было бы лучше.

Говорила она это со слезами в голосе, а Олли слушал ее с тяжелым сердцем.

– Лучше для кого? По‑моему, ты обещала, что ничего не изменится, не так давно ты утверждала, что не покидаешь нас насовсем. Или ты забыла?

– Я не забыла. Просто когда уезжаешь, многое видится по‑иному.

Тогда почему для него это многое видится все так же? Почему его влечение к ней все так же сильно? Оливеру захотелось встряхнуть ее так, чтобы зубы клацнули, и еще захотелось зацеловать ее так, чтобы сама запросила взять ее. Но Сара не собиралась больше этого делать. Никогда.

– Ты хочешь сказать, что все кончено? Я правильно понял, Сара?

Он говорил чересчур громко, сердце у него колотилось.

– Я прошу тебя остановиться в гостинице, Олли... в этот раз...

– Прекрати! Перестань играть со мной, черт подери! Это была жестокая сторона ее натуры, о существовании которой он даже не подозревал.

– Извини... я в такой же растерянности, как и ты. В тот момент она говорила совершенно серьезно.

– Черт подери, Сара. Ты же прекрасно знаешь, что делаешь. Ты знала это уже в день своего отъезда отсюда.

– Я просто в этот уик‑энд хотела быть одна с детьми.

– Чудесно. – Голос у Олли стал ледяным. – Я подброшу их к тебе в одиннадцать.

И бросил трубку, чтобы прекратить эту пытку. Ему предстояло провести уик‑энд в одиночестве, а ей и детям – в радостном общении.

Он мог бы отправить их одних, но не хотел. Олли должен быть с ними, особенно после всего, на обратном пути. Он также понимал, что в глубине души ему хочется быть рядом с ней. Больше всего он беспокоился за Сэма и несколько меньше за остальных. Бенджамин не проявлял энтузиазма по поводу поездки, так как он из‑за этого пропускал игру, но Оливер сказал ему, что ехать надо. Мел была рада, а Сэм – просто в экстазе.