Моя рука поднимается к ее подвязке.

— Пожалуй, отчасти согласен с вами. Может быть, вы займете верхнюю позицию?

— Робертс очень расстроится, если увидит, что вы себя напрягаете. — Я с радостью слышу придыхание в ее голосе.

— Тогда не рассказывайте ему. Пожалуйста, заприте дверь.

— Ну уж нет. — Она засовывает пробку в горлышко бутылки (я нахожу это крайне возбуждающим) и отталкивает мою руку.

— Тогда хотя бы поцелуйте меня.

Она отставляет бутылку, ее жесты неторопливы. Я дрожу, и не от лихорадки. Ее руки касаются моего лица, и она целует меня в губы.

Наши языки затевают игру. Я тяну ее на кровать.

— Хотела бы я, чтобы вам было лучше, — бормочет Шарлотта, закидывая свою ногу на мою.

— В ваших силах это сделать.

Дверь открывается.

— Просите, милорд, миледи. — Робертс с пунцовым лицом захлопнул дверь.

Шарлотта, уткнувшись лицом мне в шею, хохочет:

— Бедный Робертс. Ой, вы весь в щетине, Шад, и такой горячий.

Я зарываюсь лицом о ее волосы. От нее пахнет розовой водой. Я теснее прижимаю ее к себе и закрываю глаза. Моя жена, моя Шарлотта. Моя любовь.

Когда я открываю глаза в следующий раз, я один, уже вечер. Лампы зажжены, комната сияет и пульсирует перед глазами. Меня снова лихорадит.

Дверь гардеробной открывается, входит Шарлотта, ее платье мерцает в свете ламп золотом и серебром. Она наклоняет голову, чтобы не задеть страусовым пером притолоку.

— Извините. Я заснул.

— Я знаю. — Она, кажется, ждет, что я скажу еще что-нибудь. — Ваши родственники пригласили меня в Воксхолл сегодня вечером. Я не хотела ехать, но… Как вы?

Я пожимаю плечами:

— Думаю, поднялась температура. Она берет с умывальника полотенце, опускает в воду и кладет мне на лоб.

— Робертс посидит с вами, пока я не вернусь. Он принесет вам кашу.

— Она лучше, чем ветчина и пунш в Воксхолле. Шарлотта смеется, но в ней чувствуется сдержанность.

— Кто еще едет?

— Энн и Бирсфорд, Карстэрс, Телфорд с женой и дочерью. О, Шад, я забыла сказать, что сегодня утром ездила на Кассандре, кобыле, которую вы мне купили. Жаль, что мы не могли поехать вместе. И дети прекрасно провели время. Энн взяла их в свой фаэтон. Они заметно повеселели.

— Хорошо. — Я не могу не заметить перемену темы. — Возьмите с собой кого-нибудь из лакеев.

Шарлотта хмурится.

— Не думаю, что это необходимо, сэр. Бирсфорд и Энн возьмут меня в свою карету, я буду в полной безопасности.

— Как хотите. — Мне приходит в голову, что нужно встать, последовать за ней и посмотреть, что они с Бирсфордом затевают, но когда я пытаюсь подняться с кровати, комната кружится у меня перед глазами и Шарлотта хватает меня за руку, чтобы поддержать.

— Что случилось, Шад?

— Подумал кое о чем, — бормочу я, пристыженный заботой в ее голосе. — Пришлите Робертса.

Моя бредовая попытка отговориться удовлетворяет ее. Боже мой, что я наговорил за последние пару дней?

Я снова падаю в кровать.

Шарлотта

Засыпая, он произнес: «Моя жена, моя Шарлотта. Моя любовь».

Я не знаю, что думать, кроме того, что он не в себе. Он, похоже, сказал правду о бастардах, но есть еще ужасная миссис Перкинс Он заснул в моих объятиях, уткнувшись горячей головой мне в шею. Он не шелохнулся, когда я высвободилась. Не знаю, как я посмотрю в глаза Робертсу.

Я чувствую себя виноватой, видя, как плохо выглядит Шад, но не думаю, что он способен на какую-нибудь активность.