— Вы хотите сказать, — в замешательстве говорит он, — что считали ее любовницей Шада?

— А что еще я могла думать, сэр? Почему она обратилась за причитающимися ей деньгами к Шаду?

Бирсфорд пожимает плечами с ребяческой улыбкой, которая, полагаю, помогла ему выбраться невредимым из многих неприятностей.

— Видите ли, мэм, я попросил Шада уладить дело, когда мы с Энн уедем из Лондона. Он, должно быть, забыл. Кроме того, он мог сказать вам. Ума не приложу, почему он этого не сделал.

Я склонна согласиться с Бирсфордом. Действительно, это избавило бы нас от многих неприятностей.

— Не думаю, что вы можете винить в этом Шада. Возможно, он молчал из-за преданности вам.

У Бирсфорда есть досадная особенность сохранять мальчишескую улыбку и беззаботность.

— Осмелюсь сказать, он полагал, что вы можете проболтаться Энн, поскольку вас водой не разольешь. Теперь я припоминаю, что действительно просил его быть осторожным или что-то в этом роде.

— Мы с Энн подруги, сэр, но это не значит, что я стану делиться с ней информацией, которая причинит ей боль. И мы с ней не просим друг друга делать друг за друга грязную работу. Но стоит Энн только намекнуть, и я брошусь ей на помощь.

— Я оказал несколько услуг Шаду, — говорит Бирсфорд.

— Да уж. — Я не хочу слышать, какого рода были эти услуги. — Какой вы хороший друг, милорд. Полаю, вы помогаете ему в поисках любовницы?

— Вы ошибаетесь, мадам. — Это сказано с таким презрением, что я уверена, Бирсфорд лжет.

И полагаю, что об этом Энн тоже не хотела бы слышать.

Повернувшись, он кладет ладонь на мою руку. Мы выходим за пределы многолюдной, хорошо освещенной площади. Приглушенные голоса, движения по сторонам тропы, шелест кустов свидетельствуют о беззаконных интрижках.

— Уверен, вы не собираетесь угрожать мне, мэм. Будем считать это недоразумением, хорошо?

Я смотрю на его кисть, лежащую на моей руке.

— Хорошо, Энн моя подруга. Я не стану ранить ее, и, надеюсь, вы тоже.

— Конечно, леди Шаддерли. Но вы не в том положении, чтобы судить человека за былые промахи. Я знаю вашу маленькую тайну.

— Какую тайну? — В какой-то ужасный миг я решаю, что он знает о нашей с Энн поездке к ее дочери и думает, что это я мать внебрачного ребенка.

— Что вы питаете нежность ко мне.

— К вам?! — ужаснувшись, задыхаюсь я. — Что вы себе вообразили, сэр? Я никогда не давала вам ни малейшего повода!

Он ухмыляется:

— Я знаю, что светские женщины отрицают подобные симпатии. Ваша тайна в безопасности, уверяю вас.

— Довольно. Вы, сэр, болван, и мне жаль, что Энн вышла за вас.

Бирсфорд смеется глупым добродушным смехом.

— Отрицайте все, что пожелаете, леди Шад, но вы весьма охотно пошли сюда со мной одна.

— Шад убил бы вас, если бы знал.

— Но он не узнает, не так ли?

Бирсфорд, должно быть, пьян, поскольку сидел рядом с чашей пунша и, как я заметила, усердно им подкреплялся. Но это Бирсфорд, дружелюбный, немного глуповатый, благонамеренный Бирсфорд, друг Шада и муж Энн, который не представляет для меня никакой угрозы.

Однако я не стану рисковать. Я изо всех сил пинаю его по голени, и он отпускает меня.

— Ну, леди Шад, нет никакой необходимости… Повернувшись, я сталкиваюсь с появившейся из кустов парочкой. Женщина верещит и, оборонительно размахивая веером, задевает им меня по губам. Мы приносим друг другу извинения, я отворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с весьма неприятным персонажем — мистером Гарри Данбери, известным сплетником.