Молчание.
Уиллоу не могла успокоиться; ей стало интересно, уснул ли Гидеон. Если да, черт его побери, она рассердится еще больше, чем если бы он попытался приставать к ней. В конце концов, он должен объяснить ей свое поведение этим вечером, если не извиниться за него!
– Гидеон!
Он ровно и глубоко дышал.
– Гидеон! – повторила она громким шепотом. Тишина.
Уиллоу села, сжав кулаки. У него были крепкие нервы, если он пробрался силой в ее комнату, а теперь спал, предоставив ей закипать от злости! Теперь, когда он доказал свое господство, он решил отдыхать, будто ничего не произошло!
Кусая губу, Уиллоу рассматривала мужа. У нее в голове всплыло то, что рассказывала ей Дав о том, как «овладеть» мужчиной. Любила ли она Гидеона достаточно, чтобы сделать это? Была ли она достаточно сердита?
На оба вопроса она дала утвердительный ответ.
– Гидео-он, – прошептала она сладким голосом, стаскивая с него одеяло и проведя легкими, как перышко, пальцами по завиткам темного золота на его груди.
Он застонал и слегка пошевелился. Его глаза были по-прежнему закрыты, но Уиллоу знала, что он не спит – просто притворяется. Каким-то образом это еще более усилило ее желание победить его.
– Бедняжка, – пропела она, – так устал…
На щеке у него сжался и расслабился мускул. Уиллоу провела рукой по его животу и дальше вниз. Она крепко сжала член, почувствовав ошеломляющее удовольствие оттого, как он непроизвольно напрягся и стал великолепно большим в ее руке.
– Так устал… – снова начала она, скользнув под одеяло, оставляя на своем пути победные поцелуи.
Он издал приглушенный звук и выгнул спину, когда она достигла конечной цели, и в этот момент дикого торжества Уиллоу поняла, что Дав была совершенно права. Всегда принадлежавшее Гидеону господство теперь переместилось. Его сильные ноги двигались в явной капитуляции, а руки ворошили волосы Уиллоу, выражая собственную мольбу.
В то же время из его горла вырывались хриплые, бессмысленные слова.
Она снова и снова торжествовала, понимая, что делает ему приятное, что она и только она одна существует теперь для него в этот мучительный и предательский миг.
Гидеон стал дрожать, бешено вцепившись в ее волосы, издавая прерывистые приглушенные крики. Наконец он затрясся и зарычал от удовлетворения, смешанного с поражением. Он снова и снова напрягался, выкрикивая имя Уиллоу, словно это была песнь спасения.
Вспыхнув от жестокости своей победы, Уиллоу села, улыбаясь ему в лицо. Он прерывисто дышал, а его глаза устремились куда-то вдаль, за пределы спальни.
Уиллоу потянулась и покровительственно потрепала его по щеке.
– Доброй ночи, дорогой, – сказала она. Теперь поспит она, пока Гидеон лежит в темноте, удивляясь.
Вместо этого он схватил ее запястье уверенной рукой, и его глаза вспыхнули, словно глаза тигра в серебристом свете луны.
– Где ты этому научилась? – потребовал он.
Уиллоу притворно зевнула.
– Дав рассказала мне. Спокойной ночи, дорогой.
– Ничего себе доброй ночи.
– Я очень устала, Гидеон.
– Ты еще сильнее устанешь, пока я закончу с тобой, – ответил он.
Уиллоу удрала бы, если бы он не держал ее так крепко.
– Что, ты разве не хочешь спать?
Гидеон засмеялся низким голосом:
– Спать? После такого? Ты, должно быть, шутишь.
– Но…
Он поднял бровь, держа ее за руку, в то время как другая рука добралась до пуговиц фланелевой ночной сорочки и начала ловко расстегивать их.
– Но? – передразнил он, растягивая слова. |