— Какой?

— Сия ваша особа мне должна понравиться.

— Господи, ну конечно! — обрадовалась Аглая Дмитриевна проявленному интересу племянника.

На другой день Сергей Львович пробудился в дурном расположении духа: его весьма угнетало предстоящее мероприятие. Он уже предчувствовал очередную барышню лет так тридцати, в очках; или нет, пожалуй, рябую, но до жути хозяйственную.

Дело в том, что семейное счастье в понимании Аглаи Дмитриевны включало в себя следующие атрибуты: собственный дом, пусть и небольшой; яблоневый сад, скотный двор — непременно; жену, которая шьет, варит варенье, умеет управляться с кухаркой и кучером и прочей прислугой, если таковая есть… Что еще? Да, и чтобы детей нарожала непременно троих. Аглае Дмитриевны очень нравилось, когда в семье именно трое детей, а не больше или меньше.

Сергей Львович потянулся, почесал волосатую грудь, видневшуюся из-под нижней рубахи, зевнул и подумал: «Отчего я постоянно в отпуск приезжаю сюда? Вот уж сколько лет подряд — одно и то же: барышни разного калибра, словно артиллерийские снаряды: либо очень большие, либо маленькие… И ничего, чтоб в самый раз… В следующем году поеду в Москву, сниму номер в гостинице и отдохну как захочу… В ресторан схожу, на лошадиные бега… Куда еще? Словом, придумаю, как время провести. И никаких перезрелых невест!»

В комнату вошла Аглая Дмитриевна.

— Сереженька, пробудился, душа моя?! Вот и славно! Умывайся, Варвара завтрак уже приготовила.

— Да, тетушка, встаю уже… — Племянник потянулся и сел на кровати, пытаясь отогнать дурные навязчивые мысли.

Позавтракав омлетом и пирожками с джемом, Аглая Дмитриевна объявила за столом дорогому племяннику:

— Ты помнишь, что обещал мне вчера?

Сергей Львович кивнул, откусывая пирожок и запивая его клюквенным морсом.

— Тогда после завтрака приводи себя в порядок. Да, и непременно мундир надень! Девушки любят военных.

Племянник вздохнул, он и сам знал, что военный мундир — залог успеха у женского пола. Но вот в тетушкином выражении «девушки» он весьма сомневался. Наверняка предполагаемой невесте не менее тридцати, а то и того больше: и где Аглая Дмитриевна их только берет?

Ровно в двенадцать часов пополудни неугомонная Аглая Дмитриевна и ее обожаемый племянник погрузились в коляску и направились на очередные смотрины.

— Тетушка, умоляю, хоть намекните: куда мы едем?

— Увидишь! — таинственно отрезала тетушка.

У племянника неприятно «засосало под ложечкой», он подозревал, что тетушкины недомолвки не предвещают ничего хорошего.

Погода стояла дивная: теплый сентябрьский день благоухал ароматом сухих трав, деревья роняли слегка пожелтевшие листья, дул приятный легкий ветерок. Но Сергея Львовича не радовали прелести природы. Его грыз червь, увеличиваясь в размерах по мере удаления от тетушкиного имения.

Майор не обращал внимания на дорогу, они ехали лесом, затем полем, и все здешние пейзажи казались ему на один мотив. Но, когда коляска в очередной раз повернула, вдалеке стала различима усадьба, окруженная несколько покосившимися постройками.

Сергей Львович почувствовал некое волнение, сам не понимая, что с ним происходит, и спросил:

— Аглая Дмитриевна, почему сии места кажутся мне знакомыми?

Тетушка рассмеялась.

— Разве ты забыл, мой друг, Полину Вересову? Мы часто приезжали к ее матушке в гости.

Сергей Львович тотчас вспомнил миловидную юную барышню четырнадцати лет, в белом платьице, перехваченном красной лентой под грудью: Боже! Как эта ленточка и все то, что находилось выше нее, волновало воображение пятнадцатилетнего Сереженьки.