– Не рассказывал ли он вам о каком‑либо деле, над которым он работает, или клиенте, доставлявшем ему особенно много хлопот или чрезвычайно его беспокоившем?

– Да нет, пожалуй.

Брунетти помолчал.

– Был у него один новый клиент, – наконец заговорила она, – датчанин. Так вот, он пытался заняться импортом – сыра и масла, если не ошибаюсь, – но тут вышла новая директива ЕС, из‑за которой он мог прогореть. Карло пытался найти способ, чтобы тот мог ввозить свой товар через Францию, а не через Германию. Или наоборот, – точно не помню. Он очень много работал над этим делом, но не похоже, чтобы оно его чем‑то беспокоило.

– А как обстояли дела у него в конторе? В каких он был отношениях с персоналом? Спокойных? Дружеских?

Она сложила руки на коленях, поглядела на них и проговорила:

– Думаю, что именно в таких. Во всяком случае, он никогда не упоминал ни о каких трениях с кем‑либо из своих сотрудников, ни с одним из них. Если бы подобные проблемы существовали, уверена, он бы со мной поделился.

– Правда ли, что фирма принадлежала целиком и полностью вашему мужу, а все адвокаты были просто служащими на окладе?

– Что, простите? – Она бросила на него недоуменный взгляд. – Боюсь, я не поняла вашего вопроса.

– Участвовали ли другие адвокаты в прибыли от юридической практики вашего мужа, или все они работали за жалованье?

Она оторвала взгляд от своих рук и посмотрела на Брунетти:

– Боюсь, я не смогу ответить на этот вопрос. Мне почти ничего не известно о бизнесе Карло. Вам следует поговорить об этом с его бухгалтером.

– Как его имя?

– Это Убальдо.

– Ваш брат?

– Да.

– Ясно. – Помолчав, он продолжил: – Синьора, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов о вашей личной жизни.

– Нашей личной жизни? – переспросила она, будто речь шла о чем‑то совершенно ей незнакомом. Он промолчал. Тогда она кивнула, давая понять, что готова слушать.

– Скажите, пожалуйста, сколько лет вы и ваш муж состояли в браке?

– Девятнадцать лет.

– Сколько у вас детей, синьора?

– Двое. Клаудио семнадцать, а Франческе пятнадцать.

– Они ходят в школу в Венеции?

Она взглянула на него как‑то особенно внимательно и спросила:

– Почему вас это интересует?

– Моей дочке, Кьяре, четырнадцать, вот я и подумал, что они могут быть знакомы. – Сказав это, он улыбнулся, всем своим видом давая понять, что это был вопрос совершенно безобидный.

– Клаудио учится в Швейцарии, а Франческа живет и учится здесь, с нами. – Она осеклась, потерла переносицу: – То есть со мной.

– Как вы считаете, синьора, ваш брак был счастливым?

– Да, – ответила она мгновенно. Сам Брунетти, задай ему кто‑нибудь подобный вопрос, ответил бы точно так же, но не столь поспешно. А вот синьора Тревизан сказала «да», не задумываясь.

– А скажите, были ли у вашего мужа какие‑нибудь особенно близкие друзья или партнеры по бизнесу?

Услышав этот вопрос, она подняла на него глаза, но тут же снова опустила и продолжала разглядывать собственные руки.

– Наши самые близкие друзья – семейство Ногарес, Мирто и Грациела. Он архитектор, живет на Кампо‑Сант‑Анджело. Они с Грациелой крестные Франчески. О партнерах мужа по бизнесу мне ничего не известно: спросите лучше Убальдо.

– А кого‑нибудь еще из друзей семьи назовете?

– Зачем вам все это? – спросила она уже с некоторым раздражением.

– Хочу побольше узнать о вашем муже, синьора.