– Я напала на счастливый случай и использовала его, Джонни.

– Вы хотите сказать, что думаете, что любите меня?

– Нет, этого я не думаю. Но вы – исключительно привлекательный и у вас есть решительно все, что может нравиться в мужчине.

– Благодарю вас. Значит у вас не могло быть каких-либо других причин для “инцидента”?

– У меня не было тогда вообще никаких мыслей в голове. Внезапный порыв – и ничего больше.

– Но после вы о чем-то начали размышлять? О чем?

– Пейте свое виски, Джонни. Мне что-то не хочется говорить об этом. Скажите мне, почему вы приехали сюда. У вас отпуск или вы действительно хотели повидаться со мной?

– Да, я хотел видеть вас.

– Означает ли это, что вы мною немного интересуетесь?

– Я очень интересуюсь вами. Считаю вас очень интригующей женщиной, но у меня была и еще одна цель.

– Какая, Джонни?

– Я хотел вас спросить о человеке по фамилии Хиппер. Знаете ли вы Хиппера?

– Но почему, Джонни?

– Когда мы с вами гуляли на ярмарке, я встретил там Хиппера. Мы полагали, что он находится в Сомерсете, а в Пейнтон он приехал несомненно для того, чтобы увидеться с вами. Вы знаете, Хиппер – скверный человек. Он слабый, глупый и продажный. И такой человек как Хиппер не приехал бы в Пейнтон, если бы у него не было к вам серьезного дела. Расскажите мне все о Хиппере.

– Почему я должна рассказывать вам об этом человеке?

– Я не отвечаю на вопросы, я задаю их. Будьте хорошей девочкой и расскажите мне то, о чем я вас прошу. Она серьезно взглянула на Вэллона и сказала:

– Неужели я ошиблась в вас? Я подумала о вас “вот, наконец, настоящий мужчина”, и для меня будет ужасно, если придется изменить свое мнение.

– Пожалуйста, меняйте, мне это безразлично, – сказал Вэллон.

– Не правда, Джонни, вам не безразлично, что я о вас думаю.

– Ну, хорошо, оставайтесь оптимисткой. Но почему вы не хотите мне сказать ничего о Хиппере? Я ведь могу оказаться полезным для вас.

– Что вы думаете об этом человеке, Джонни? Вы полагаете, что он шантажист, шантажирует меня?

– Это вполне возможно, и если он этим вообще не занимается, то лишь из трусости. Если же он будет уверен в своей безопасности, он несомненно способен на любую подлость.

– Ну, а если я скажу вам, что этот человек хочет мне помочь?

Вэллон ухмыльнулся.

– Они часто поступают именно так и тогда получают деньги не как шантажисты, а как люди оказавшие помощь и услугу. Прав ли я?

– Будьте прокляты, Джонни, у вас какой-то талант выставлять все в дурном свете.

– Вы поверили всему, что наговорил вам Хиппер, и в благодарность уплатили ему. Сколько?

– Дайте мне стаканчик виски и сигарету, Джонни. Затем она заговорила:

– Послушайте, Джонни, я удивляюсь, почему я не выкинула вас за дверь. Вы ведь просто нахал. Приходите ко мне и расспрашиваете о моих личных делах, о которых вам бы и знать не следовало. Приезжаете ко мне и задаете свои вопросы, как будто имеете на это право. За кого вы принимаете меня, Джонни?

– Мне это и самому еще не совсем ясно, но я непременно выясню это. Гораздо лучше для вас будет, если вы расскажете мне то, о чем я вас прошу. И, если вы будете говорить, я, возможно, тоже кое-что расскажу вам. А если вы не будете, я могу стать и грубым, учтите это.

– И что же вы можете мне сделать, Джонни?

– Я что-нибудь придумаю, будьте спокойны. Наступила пауза, во время которой Вэллон подумал, что у миссис Джейл очень хорошие нервы и что ее не так-то просто заставить сказать то, чего она говорить не хочет.