|
Я знаю, что наш дорогой каноник охотно благословит мой брак с Жаном. И почему бы не держать его в тайне, чтобы я могла сохранить свое имя? - Возможно. С условием, конечно, что это будет не такой уж страшный секрет и слух о браке просочится где-нибудь... На этом позвольте с вами проститься, милое дитя, и еще раз поблагодарить вас за то, что побаловали старую чревоугодницу, и главное, что выслушали ее. Я, право, очень вас люблю. Когда мне было столько же лет, сколько вам, я была почти такой же... Она уехала. Гортензия смотрела вслед ее карете, как недавно провожала взглядом повозку Годивеллы, но настроение у нее на этот раз было совсем другое. Графиня возродила ее вкус к борьбе. Этот визит напомнил о сомнениях, терзавших ее с момента выздоровления Жана. Гибель маркиза де Лозарга вовсе не означала, что для нее наступило полное счастье. Оставалось еще столько препятствий, преодолеть которые будет гораздо труднее, чем ей казалось раньше. Но теперь она была готова к борьбе. Она в задумчивости вернулась в дом, прошла на кухню, где Жанетта успешно скармливала "господину маркизу" сладкую кашу. Этьену было уже полтора года, и, к великой радости своих обожателей, отсутствием аппетита он не страдал. Он глотал все как прожорливый птенец и рос как на дрожжах, обнаруживая признаки характера, достойного своих доблестных предков. Малейшее противоречие вызывало у него яростный рев, однако страдания, которые не миновали его при прорезывании зубов, переносил с удивительной стойкостью. Только слезы, тихо струящиеся по смуглым щечкам, показывали, как ему больно, и от этой так мужественно переносимой боли у Гортензии, Жанетты и Клеманс все внутри переворачивалось и не хватало духа наказывать его потом за капризы. Он уже начинал робко ходить, зато на четвереньках передвигался так быстро, что за ним нужен был глаз да глаз. Увидев мать, Этьен принялся щебетать, как воробышек по весне, потом, вырвав из рук Жанетты ложку, забарабанил по тарелке с кашей с такой энергией, что вызвал негодующие крики кормилицы: - Боже мой, мадам Гортензия! Теперь придется его полностью переодевать. Смотрите, что вытворяет! Каша густым слоем покрыла чепчик и распашонки малыша, как, впрочем, стол и одежду Жанетты. - Вот бесенок! - проворчала Клеманс, стирая тряпкой размазанную кашу. - Небольшая порка ему была бы в самый раз. - Гы-гы! - закивал Этьен, а потом расцвел улыбкой, показав три белоснежных зубика. - Ма-ма-мама... Гортензия рассмеялась и поцеловала сына в вымазанную кашей мордашку. - Ах ты, маленький, хорошенький негодник! - Если прощать ему все капризы, мадам Гортензия, он потом всем покажет! - Пусть немного подрастет, Клеманс, отложим порку на потом. - Да ведь это самый что ни на есть настоящий Лозарг, такому нужна крепкая мужская рука. - Время мужчин никуда от него не уйдет, - спокойно возразила Жанетта. - А пока он только наш. Да к тому же неужели у вас рука поднимется отшлепать его, Клеманс? - Не мое это дело! - парировала та, возвращаясь к своим кастрюлям. - Да и про шлепки это я так, к слову. Я и сама обожаю эту кроху. - А вы думаете, я не знаю, как вы его любите? Скажите, Жанетта, Франсуа утром был на ферме? - Думаю, да. Он собирался чинить крышу коровника, вчерашняя буря натворила бед. Хотите, я схожу за ним? - Нет, спасибо, Жанетта. Я сама пойду. Мне надо немного пройтись. Она пошла в вестибюль, облачилась в широкий плащ с капюшоном, обулась в деревянные башмаки и отправилась на ферму, расположенную на противоположном склоне холма, в некотором отдалении от дома. |
