|
Не только то, что Адо симпатичен мне, не только то, что в бытность мою летчиком ВВС я всегда чувствовал фальшь таких заключений о причинах гибели товарищей. И не только то, что я не знаю, в чем именно эта ошибка. Что-то было еще. Не только поведение пилота: спокойное, уверенное, без малейших следов паники, его героические, хотя и бесплодные попытки вернуть контроль над машиной. Что-то еще… Но что именно? В таких размышлениях вслух меня застает Лена. — Вот интересующие тебя данные. А что касается твоего вопроса, то мне кажется, ты зациклился на этом полете. Ты ведь хотел еще проанализировать конструкцию машины и ее аэродинамику. — Но он показал себя абсолютно надежным во всех полетах, кроме… — Значит, есть что-то такое, что проявилось именно в этом полете. Чем этот полет отличается от всех предыдущих? — Ну, прежде всего достижением максимальных скоростей. Причем разгон сопровождается пикированием с последующим выравниванием. — Вот от этого и танцуй. Я с удивлением смотрю на свою подругу. — Ты рассуждаешь, как профессиональный летчик-испытатель. Для начала я все-таки просматриваю данные на Адо Тукана. Ветер-капитан (соответствует нашему подполковнику) Адо Тукан, сорок три года, летный стаж двадцать один год, из них шестнадцать лет работает летчиком-испытателем. Был ведущим испытателем на четырнадцати машинах, эта — пятнадцатая. Да. Мне не зря понравился этот парень. Такие ошибок просто не допускают. Изучение конструкции я начинаю с внешнего вида машины. Еще у Магистра я обратил внимание на необычное поперечное сечение, а сейчас я замечаю, что и крылья являются как бы продолжением контуров фюзеляжа. Чечевицеобразное внизу и треугольник вверху. Где-то я это видел. Определенно! Но где? Я записываю изображение сечения крупным планом и начинаю изучать другие элементы конструкции. Слов нет, эта машина — действительно прорыв в будущее. Но за пять часов работы я так и не нахожу ответа на вопрос: “Почему самолет потерял управление и вошел в раскачку?” Держа в руке чашку кофе, вызываю на дисплей сечение фюзеляжа, закуриваю и, рассеянно глядя на экран, пытаюсь отвлечь свои мысли перед очередным “натиском”. Внезапно сзади раздается голос Лены: — А при чем здесь “Тюльпан”? — Лена указывает на сечение фюзеляжа. — Да нет же, Лена. Это поперечное сечение фюзеляжа того самого самолета. — Серьезно? Но какое сходство! Я закрываю глаза. Перед моим мысленным взором предстает упомянутый Леной корабль. Прекрасная, маневренная и очень, очень скоростная машина. Предназначена для разведывательных полетов, высадки на планеты и связи между планетарным лагерем и орбитальным звездолетом. Я сам налетал на “Тюльпане” не менее двадцати часов и всегда поражался его прекрасной летучести на высоких скоростях. Мне всегда казалось, а может быть, это так и было на самом деле, что чем выше скорость полета, тем лучше проявляются его аэродинамические качества… Стоп! И вдруг словно молния сверкает в моем сознании. Я начинаю вспоминать особенности пилотирования “Тюльпана”, потом вызываю на дисплей “Наставление для пилотов”. Так и есть! Я не ошибся. “Преодолевать рубеж между 4,5 и 5М следует на постоянном ускорении, на большой высоте и избегая резких маневров”. Вот оно! — Лена, смотри! Лена несколько раз внимательно читает выделенную фразу. |
