Наз засмеялась.

— Наверное, мне стоит рассказать, сколько конфет можно купить на восемь центов или девять… — Она осеклась и покраснела еще больше собеседника, а тот замахал руками, как утопающий.

— Бармен! Совершенно очевидно, что для такой беседы нам надо еще выпить.

— А теперь скажи, — попросила Наз, когда их бокалы были снова наполнены, — что тебя так расстраивает?

— Я, хм… — Мужчина нахмурил лоб, стараясь сообразить, что Наз имела в виду. — Мне надо представить научному руководителю первую главу своей работы завтра после обеда.

— Для студента ты что-то староват.

— Это для докторской степени.

— Значит, вечный студент! И сколько страниц надо выдать?

— Пятьдесят.

— А сколько осталось написать?

— Пятьдесят.

— Понятно, — рассмеялась Наз. — Теперь я понимаю, почему у тебя в районе бровей наблюдается, хм, некоторая нахмуренность. А о чем докторская?

— Ради Бога! — отмахнулся мужчина. — Может быть, настало время познакомиться?

— Ой, извини. Наз. В смысле… — Она запнулась, решив, что прозвища недостаточно. — Наз Хаверман, — продолжила она, протягивая руку. — Назанин.

Пальцы мужчины были прохладными от бокала.

— Назанин, — повторил он. — Это… персидское?

— Очень хорошо! Обычно думают, что я из Латинской Америки. По материнской линии, — добавила она гораздо тише.

— Похоже, все не так просто.

Наз грустно улыбнулась и хотела сделать глоток, но бокал был снова пуст.

— А ты не сказал, как тебя зо…

— Чандлер. — Он сжал руку так сильно, что она почувствовала, как на кончиках пальцев бьется пульс, только не поняла чей: ее? его? — Чандлер Форрестол.

— Чандлер. — Повторение имени напомнило ей, что у нее были губы. При произнесении звука «Ч» они немного вытягивались, а чтобы сказать «дл», кончик языка перемещался с мягкого неба, в результате чего возникало ощущение, будто она послала ему воздушный поцелуй. — Форрестол. Звучит знакомо.

Чандлер неловко улыбнулся:

— Скорее всего это дядя. Он был министром…

— Обороны! — восторженно воскликнула Наз, но внутри невольно напряглась. Очень странное совпадение… учитывая обстоятельства. — При Рузвельте, так?

— При Рузвельте он был министром военно-морского флота, а обороны — при Трумэне.

— Я и вообразить не могла, что болтаю с представителем политической элиты.

Но Чандлер отрицательно замотал головой:

— Я держусь от политики как можно дальше. Как ты правильно заметила, я — вечный студент, и если все пойдет так, как я рассчитываю, то останусь им до конца своих дней.

Они вдруг оба заметили, что продолжают держаться за руки, и отпустили их. Как истинный джентльмен, Чандлер, представляясь, слез с высокого стула и стоял теперь перед ней. Но снова уселся. Почувствовав, что близость, какую она ощущала, когда они держались за руки, никуда не исчезла, Наз успокоилась. Она давно этим занималась и понимала, когда сделку можно считать заключенной.

— Ты не извинишь меня на минутку? Мне надо попудрить носик.

Провинция Камагуэй, Куба

26–27 октября 1963 года

Дорога к деревушке, которую назвал Бейо, была проложена через густые заросли джунглей.