– О чем вы говорите?

– Да эти ребята, которых ты нанял, чтобы они в тебя стреляли ради рекламы. По моему, они все мертвы. С тремя трупами можно было устроить себе рекламу и в Голливуде и где угодно еще. Совсем не обязательно являться сюда. Я ведь пришла сюда раньше. Мне пришлось использовать этот ядовитый газ. И всю эту вонючую резервацию. Люди тут вообще когда нибудь моются? Я – за права индейцев, но есть же какие то пределы.

Двое часовых, которые были индейцами, при этих словах Ким разъярились. Но она отмахнулась от их гнева, как будто он был совершенно необоснован.

– Мисс Кайли, возможно, для вас это будет неожиданностью, но я совершенно не собирался ради рекламы подставлять себя под выстрелы, – сказал Римо.

– Правда? Тогда почему же на тебя была нацелена сверхскоростная камера? Эти ребята были не с телевидения и не с кабельной сети, у этих на аппаратуре всегда есть символы их компаний – чтобы всем было видно. А тут – никаких символов, и камера нацелена точно на тебя.

– Я тоже заметил эту камеру, – кивнул Римо.

– Ах вот как! Ты ее соизволил заметить, а? Ты вдруг заметил камеру, которая все время тебя снимала?

– Я заметил, что она следит за мной. Откуда вы знаете, что это была высокоскоростная камера?

– А разве ты не видел? Коробка для пленки. Она была в три раза больше, чем у обычных телекамер. Из за высокой скорости съемки идет больше пленки. Только не говори, будто ты не знаешь, что при скоростной съемке можно получить более точный образ.

– Это не лишено смысла, – заметил Римо. – Но нет, я этого раньше не знал.

– Это был и мой промах. Кому ты передаешь отснятый материал?

– Я не занимаюсь никакими съемками, что бы за ними ни стояло, – ответил Римо.

– Да ладно тебе. Когда выходит твой фильм?

– Я не делаю фильмов.

– С твоей внешностью? Тогда что же ты тут делаешь?

– Я, – начал Римо, припоминая о своих документах, – из Управления по делам индейцев.

– Эти операторы не имели отношения к государственной фирме. Они – из частной компании. Я видела их фургон.

– А вы случайно не заметили, снайперы тоже вышли из этого фургона?

– Я только увидела, как пыль поднялась и услышала шум. Одна камера из за этого взяла меня не в фокусе, а все остальные просто отвернулись. Я думаю, они сделали на тебя наезд. Ты получил четыре – четыре с половиной секунды крупного плана. Это будут показывать по телевизору.

Его лицо увидят по всей стране. Но Римо подумал, что это не столь важно. Просто еще один парень, в которого почему то стреляли. Люди ежедневно видят на телеэкране столько лиц, кто станет обращать на него внимание?

– Как вы могли засечь время работы камеры, когда все остальные бежали, спасая свою жизнь? – спросил Римо.

– Я ведь актриса. Там, где ты нанимал своих стрелков, еще остались такие же? Получился великолепный фильм. Он будет иметь успех. Здорово смотрится, когда в тебя стреляют, это пойдет в лучшее время.

– Я их не нанимал. Собственно говоря, они пытались убить меня, – ответил Римо.

– Насмерть?

– Да. Что то в этом роде.

– Ну что ж, по крайней мере они не попортили тебе лицо. – Ким Кайли, поглаживая его ладонью по щекам, поворачивала голову Римо, точно мастер, оценивающий свою работу, потом по приятельски похлопала его по щеке. – Прелесть. Красивое лицо. Ты с ним что нибудь делаешь?

– Обычно, с его помощью я смотрю, ем, разговариваю и дышу.

– Нет, я имею в виду что то значительное. Я хочу сказать, ты где нибудь выступаешь? На телевидении, например?

– Я не актер.

– О Господи, – вдруг задохнулась Ким Кайли, прикрыв рот ладонью.