– Послушай, Эмми, как ты додумалась до того, чтобы толковать моему отцу про слабость его сынка? – спросил Хэмфри, когда они остались одни.

Она рассмеялась.

– Твой папа явно не понимает, каков ты в глазах женщины.

– Интересно, Эмми, а каков я в твоих глазах? – серьезно спросил он, ввергнув ее в смущение. – Вообще-то ты здорово обошлась с моим отцом, но… Могу ли я доверять твоим словам? Вернее, я не совсем уверен, что правильно тебя понял.

– А мне показалось, что ты все прекрасно понял. Знаешь, я его здорово разозлила, но потом, правда, пожалела об этом… Не стоило расстраивать старика. Но если я что и сказала не так, то лишь затем, чтобы поддержать тебя. То, что ты говорил, мне по душе. Нельзя ставить судьбу еще не рожденного ребенка в зависимость от деловых отношений, какие бы блага это ни сулило.

Он нежно взглянул на нее и с улыбкой спросил:

– А что это ты там говорила о моей слабости? Это что, именно то, что выгодно отличает меня от твоего Джейка?

Эмили вспыхнула под его взглядом: неужели он ревнует ее к бывшему жениху?

– Да нет, милый, дело не только в слабости. Ты и сам, должно быть, прекрасно знаешь, насколько привлекателен. Привык, вероятно, что женщины засматриваются на тебя. Взять хоть ту продавщицу из салона для новобрачных. Она от тебя глаз не могла отвести. Но я, например, не сразу разобралась в своих чувствах.

– А сейчас?

– Человеку подчас трудно разобраться в себе… Но кое-что мне стало понятно. А ты, кажется, кроме прочего, еще и ревнив.

– Но я ведь тоже не во всем уверен. Вдруг у тебя к Джейку сохранились какие-то чувства…

– Джейк принадлежит прошлому. Ты это хотел услышать?

Она обняла его и поцеловала, мысленно внушая ему, что не стоит оглядываться на прошлое.

Теперь, когда они поженились, никто другой ее не интересовал.

Он страстно ответил на ее поцелуй, а дальше все пошло по-намеченному. Они занимались любовью, стараясь доставить друг другу как можно больше удовольствия, будто доказывая всему миру, что их брак правильный и вовеки таким пребудет.

Через какое-то время они оделись для ужина. Хэмфри облачился в строгий костюм, оживив его кремовой рубашкой, отделанной кружевами, а Эмили надела струящееся шелковое белое платье, дополнив его белым крепдешиновым шарфиком в черный горошек. После чего им подали заказанный в номер праздничный ужин, естественно со свечами, а стол накрыли на лоджии.

За ужином Эмили вспомнила одну тему, затронутую во время ланча в доме у свекра.

– А что, милый, у тебя со сводным братом нечто вроде соревнования?

– С Эндрю? – удивленно спросил он. – Да нет, с чего ты взяла? Просто мой родитель слишком ретиво заботится о «Вэнс айс», так что на всякий случай припугивает меня тем, что передаст Эндрю управление фирмой. Что в принципе невозможно. Он сам понимает это. Эндрю понимает это. Так что дело дальше разговора не пойдет, зато у отца ощущение, что благодаря этому он мной управляет.

– Значит, его угрозы не серьезны?

Хэмфри пожал плечами.

– Нет, конечно. Просто старается как можно скорее подвигнуть меня на обзаведение ребенком.

Эмили нахмурилась.

– Ну хорошо, пусть так… Но скажи мне, правильно ли я поняла, что ты противостоишь ему лишь из чувства собственного достоинства, а на самом деле тебе и самому хочется поскорее продолжить род?

– Одно дело чего-то желать, а другое, когда на тебя давят. Ты, моя девочка, весьма проницательна, ты все поняла верно.

– А что ты будешь делать, если он и вправду передаст твои полномочия Эндрю?

– Уйду в оппозицию.