– У тебя вечно на все готов ответ, – проворчал Вэнс-старший. – Эмили, вы не объедитесь этими хлопьями? Я рад, конечно, что у вас такой здоровый аппетит. Я и сам, кстати, люблю их. Но вы ведь еще не попробовали фахитас.

– Ох, мистер Вэнс, это так вкусно, что для фахитаса, боюсь, у меня не осталось места. Может, мне и вам приготовить порцию хлопьев с соусом?

– Да я и сам управлюсь, если вы передадите мне хлопья и соусник.

– Вот, папа, ты уже и забыл о своей инвалидности, – сказал Хэмфри, весело взглянув на жену.

– Ну, если я и развалина, то не до такой степени, чтобы не удержать миску с едой. А уж ты-то, я смотрю, из-за своей женитьбы чувствуешь себя прямо царем горы.

– Я и во всем остальном царь горы, папа, – ответил Хэмфри, вспомнив детскую игру, из которой всегда выходил победителем. – К чему я всю жизнь и стремился. Именно поэтому ты и назначил меня генеральным директором фирмы, помнишь?

– Ну не слишком-то заносись… Цыплят, как говорится, по осени считают. Кстати, вчера мне звонил Эндрю.

– Я рад, что он поддерживает с тобой отношения, – ответил Хэмфри и с усмешкой пояснил жене: – Эндрю мой сводный брат. Папин сын от третьей жены.

– И очень, к слову сказать, внимательный сын, – серьезно проговорил Уолтер Вэнс и выдержал паузу, дабы придать сказанному больше веса. – Сказал мне, что его жена беременна.

С этими словами он победно взглянул на Хэмфри, сверкнув своими серебристыми глазами.

Хэмфри слабо кивнул.

– Мне надо позвонить ему и поздравить.

Эмили почувствовала, что в этой части беседы между отцом и сыном возникло явное напряжение. Неужели Уолтер Вэнс настраивает сыновей друг против друга, размахивая должностью генерального директора, как красной тряпкой перед быками? Если так, то это еще одна весомая причина для Хэмфри срочно жениться, о которой, конечно, он ей ничего не сказал. Она резко взглянула на него, но никакого напряжения не заметила. Напротив, он улыбался.

– Я рад, папа, что ты станешь дедом раньше, чем мы с Эмми обзаведемся младенцем. В таком случае мы можем не торопиться, просто пожить для себя, а потом уж заняться деторождением. Уверен, что родители больше всего любят того ребенка, который появляется своевременно… – Губы его все еще улыбались, но взгляд стал твердым и непроницаемым. – Ребенку дается жизнь только ради его жизни, а не по каким-то иным соображениям.

Атмосфера была так насыщена сдерживаемыми отцом и сыном чувствами, что ее, казалось, можно резать ножом.

Эмили интуитивно угадывала, что Хэмфри ни в чем не уступит отцу, и это ее радовало. То, что он утверждал, было и ее убеждением, хотя откладывать рождение ребенка ей не хотелось. Во всяком случае, надолго. И все же она понимала, что ублажение отца это для Хэмфри одно, а рождение ребенка – совсем другое. Он, хотя бы из одной только гордости, отвергал отцовский диктат.

В этот момент Уолтер Вэнс резко перевел внимание на Эмили, чего она даже испугалась.

– Вы тоже, милая, хотите пока подождать? – спросил он.

– Полагаю, муж и жена могут сами решить, когда им обзаводиться ребенком. Это касается только двоих, и никого больше, – медленно проговорила она, чувствуя, как у нее невольно сжимаются кулаки. – Я уверена, что Хэмфри знает, чего хочу я, так же как я понимаю, чего хочет он.

Уолтер Вэнс наклонился и, в упор глядя на нее, спросил:

– А вы понимаете, что я все еще в силах лишить Хэмфри его положения в компании?

Эмили почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки.