|
Бен открыл другую страницу, где изображение ворона сопровождалось словом «domus». Дом ворона. Он задумался. У него возникла гипотеза: если дом ворона, чем бы он ни был, располагался в центре геометрического узора из двух кругов, возможно, рисунок с кругами изображал какую-то реальную местность? Анна намекнула, что эту схему можно увидеть в здешнем ландшафте, где ее образовывали места древних поселений. Эта идея казалась безумной, но она идеально поясняла многие записи в блокноте Рейнфилда. Бен вновь вернулся к рифмованным строкам. «Стены этого храма не могут быть разрушены». Какие стены нельзя разрушить? Естественно, не каменные. Это доказывали многочисленные окрестные руины. Армии крестоносцев безжалостно уничтожили почти все крепости и церкви еретиков. А если стены храма были построены не из камня, подумал Бен. Если они вообще никогда не были построены? Возможно, это просто линии схемы, которая накладывалась на всю страну. И об этом секрете знали только верные и честные адепты. Армии мародеров даже не догадывались о существовании такого храма. Враги не заметили его, поскольку это был виртуальный храм. Догадка ошеломила Бена. По сути, речь шла о карте. Чем бы ни был Дом ворона, он являлся центром разметки, весь план указывал на него. Очевидно, это хранилище катарских сокровищ и алхимических секретов на протяжении веков создавало огромное количество проблем. Его искал Усберти. О скрытых в нем богатствах мечтали нацисты. И церковь, приказавшая уничтожить катаров, тоже пыталась найти его. Мысли Бена помчались вскачь. Он вытащил из рюкзака дорожную карту, развернул ее и разложил на пластиковом столе. Его палец опустился на Ренн-ле-Шато. Именно сюда направил его манускрипт Фулканелли. Значит, поиск следовало начать из этого места — из сердца катарской страны, из источника легенд о спрятанном сокровище. Используя вместо линейки край ламинированного меню, он начал чертить карандашом едва заметные линии. Вскоре на карте начал проступать узор. Сен-Сермен — Антюньяк — Лa-Пик — Бугараш. Куиза — Ле-Безу. Эспераза — Ренн-ле-Бэн. Он отметил еще одну дюжину мест. Все прямые линии, соединявшие ближайшие церкви, деревни и руины замков, проходили через пункт, где он находился, — Ренн-ле-Шато. Это вроде бы подтверждала правильность взятого следа. Новые линии образовали широкую сеть, протянувшуюся через весь Лангедок. Посетители входили в кафе и выходили на улицу, но Бен не замечал их. Его кофе, забытый на столе, давно остыл. Под его карандашом постепенно вырисовывался головокружительный лабиринт хитроумной сложности. После первого часа он создал из линий идеальный круг, на границе которого располагались четыре древние церкви — в Ле-Созиле, в Сен-Феррьоле, в Гране и в Кустосса. К изумлению Бена, Дочерченные линии собрались в гексаграмму, идеально вписавшись в круг и соединившись с двумя первыми церквями. Центром круга оказалась Эспераза — деревня, расположенная в долине ниже Ренн-ле-Шато. В конце второго часа служащие кафе с удивлением посматривали на странного посетителя, сидевшего за дальним столиком и чиркавшего карандашом по дорожной карте. Но Бен не замечал насмешливых взглядов. Ему удалось образовать второй круг, и он очертил его жирной линией. Центр этого круга находился в местечке Лавальдьё — Божьей Долине. Окружности были одинакового размера и располагались по диагонали с северо-запада на юго-восток. Бен начертил еще несколько линий и изумленно встряхнул головой, когда сложный алхимический символ возник перед ним во всей красе. Южные концы гексаграммы из круга Эсперазы заканчивались в Ле-Созиле и Сен-Феррьоле. Два западных луча пентаграммы в круге Лавальдьё совпадали с Гране и Кустосса. Идеально прямая линия, соединявшая Пейроль с Бланшфором и Лавальдьё, обозначила южный край пентаграммы в том месте, где она касалась круга Лавальдьё. |
