Было видно, что Вовка недоговаривает, бережет родственника.

— А ты что, не знаешь? — удивился Гера. — Я что, тебе в будущем про деда не рассказывал?

— Ты тут не наседай сильно, — погрозил Вовка пальцем, как маленькому. — Нельзя так, эффект бабочки, забыл? Все должно происходить, как тогда, не могу я вмешиваться. Ты лучше дуй с ребятами поговори.

— Бесполезно, — махнул рукой Герасим. — Мне они точно ничего не скажут.

— Считают тебя чудиком и предателем? — быстро согласился Вовка, и хоть именно это Гера и имел ввиду, но, произнесенные Вовкой, слова заставили его покраснеть.

— Тогда так: сейчас водные процедуры, потом быстрый завтрак, я так понял, столовая уже во всю работает, — сказал Вовка, выглядывая в окно, где виднелся черный вход здания столовой. Там уже повариха важно курила, сидя на лавке. — А потом, — продолжил Вовка, немного полюбовавшись колоритной женщиной, — я иду к ребятам, а ты разговариваешь с Евой.

— Зачем? — удивился Герасим.

— Значит так, дальний родственник, — перешел на возмущенный шепот Вовка. — Включай мозги, они у тебя должны быть, потому как я твой потомок, а у меня они присутствуют точно. Хотя… — он засомневался на мгновение. — Бабуля у меня очень умная была, кандидат наук. Ладно, о генах потом, сейчас думай! Конечно, никакого монаха не было, но кого-то она все же видела, а это уже зацепка. Расспроси, как этот монах выглядел, или, может, было что-то особенное в его поведении.

— Например, он проходил сквозь стены, — Гера не шутил, а даже немного психовал на родственника за то, что тот тоже не верит в предание.

— Мать у меня тоже большая умница, все-таки женская линия не подкачала, видимо мозги все оттуда, — в сторону сказал Вовка и продолжил, уже глядя на Геру: — Например, от него пахло табаком или монах хромал. Все, от планов переходим к действиям, — и, схватив Герасима в охапку, потащил умываться, забавно цитируя «Мойдодыра»: — Надо, надо умываться по утрам и вечерам!

Герасим тоже робко улыбнулся. У Геры не было ни братьев, ни сестер, а также близких друзей, так, больше товарищи по школе и институту, а сейчас рядом с Вовкой он в первый раз почувствовал — каково это, иметь человека, который вместе с тобой, по-настоящему с тобой, по-человечески.

Парни не видели, но когда они вышли, Сильвестр резко сел на свою кровать и нервно почесал бороду. В последнее время эта забытая привычка вернулась. Услышанное было глупой выдумкой, но то, что это произносилось шепотом и не для чужих ушей, делало сказанное зловещим и еще более непонятным. Одно было ясно: этот Вовка, который ему вчера так понравился, здесь не просто так.

Но все мысли вылетели, когда Сильвестр увидел Татарина. Огромный пес лежал у кровати и громко вздыхал, словно бы прося у него сочувствия.

21 октября 1825 года

Крым

Георгиевский монастырь

(Балаклава)

Ночь Александр провел в молитве и был так искренен в ней, что и не заметил, как пролетели часы. Лишь сильный ветер с моря постоянным шумом напоминал о том, что время не остановилось, а продолжает свой бег. Когда за маленьким окошком кельи, подготовленной специально для императора, мелькнули солнечные лучи, в небольшой келье, подготовленной специально для императора, скрипнула дверь и вошел монах. Александр не видел его лица, тот стоял, склонив голову, и широкий капюшон закрывал его полностью.

— Прошу вас пройти за мной, — сказал он без церемоний и почестей, но Александра это не задело.