— Он же совсем ручной.

— Молодой еще и глупый.

Но Сашеньке казалось, что для дикого зверя, выросшего в лесу и никогда не видевшего человека, Локки ведет себя очень странно. Либо он совсем дурачок, который не умеет даже различить опасность, но это вряд ли, иначе звереныш просто не дожил бы до своего возраста. В дикой природе все происходит быстро. Если слаб и не умеешь прятаться, то прощайся с жизнью. А Локки из детского возраста умудрился перекочевать в подростковый. Значит, какие-то понятия об осторожности все-таки имел.

— Мне кажется, что он изначально жил вместе с человеком.

— Тут на озере, кроме нас и Косого, никто не селится. Ну, и еще Кузьмича теперь.

У Кузьмича жил Муха — волкособ, но тот, несмотря на половину собачьей крови в своих жилах, до сих пор предпочитал прятаться где-то в чаще леса, явно опасаясь чужаков, окружавших его хозяина. А вот Локки никого не боялся. Ему даже, чем больше народу, тем было лучше и веселей.

— Нет, вы тут ни при чем, — сказала Сашенька. — Малыша Локки я встретила на другой стороне озера.

— Тогда его могли притащить с собой сумасшедшие из города.

— Какие еще сумасшедшие? — насторожилась девушка.

— Нам сказывали, что какие-то ряженые в наши края прикатили.

— Кто это?

— Фольклористы.

— Кто?

— Ну, переодеваются в старинную одежду, песни поют и хороводы водят.

— А-а-а… Теперь поняла. И далеко до них отсюда?

— Приехали они в Плетнево, это километрах в десяти от озера, если с той стороны, где ты встретила волчонка. Но сходки с хороводами у них бывают еще ближе. Они себе поляну облюбовали, раньше там фермер сено заготавливал, а пару лет назад сдал в аренду этим ряженым. Говорит, что двух зайцев убивает. И денежки капают, и траву они ему теперь косят сами. Мужики косы в руки, бабы грабли — и вперед, на покос. Весь день косят, вечером поют. Это им для духовного пробуждения такой необходимый ритуал. Возвращение к истокам, так это у них называется.

— Могли бы просто в деревню переехать.

— Нет, в деревню — это для них слишком просто. Да и в деревне каждый день косить да пахать нужно, а не раз или два в год. Когда каждый день, то это уже не развлечение, а работа. Так работать они не желают. Но я это к чему говорю?

— К чему?

— А к тому, что среди ряженых много таких… с приветом, которые могли бы себе волка завести. С них бы сталось. Диких кошек люди у них видели.

Плот постепенно загружался желающими. Один, второй, третий пассажир. Плот даже не дрогнул. Лишь после того, как шестым забрался Коля, бревна плота слегка ушли в воду. Тем не менее Коля отказался оставаться, ему не терпелось отыскать свою Юлю. А Кузьмич нашел, что подобное состояние плота отнюдь не критично.

— Погода спокойная. Ветра или волны на озере нет. Доплывем и с таким грузом. Но все-таки ты, парень, хорош очень жрать.

Коля насупился, а Сашенька поспешила разрядить атмосферу, спросив у сопровождающего их Андрея:

— А чем этот ваш Григорий Косой занимается?

Андрей не ответил. Сашенька спросила погромче, но это ничуть не помогло, потому что Андрей резко ослеп и совершенно перестал видеть девушку. А Кузьмича настигла такая же внезапная глухота. Поняв, что про род занятий Гриши Косого ей придется узнавать где-то в другом месте, Сашенька замолчала.

Плыть им пришлось недолго. Полчаса — и они свернули на крохотную протоку, о существовании которой Сашенька бы никогда и не догадалась, потому что оная совершенно скрывалась в зарослях.