|
Или против чего… Родик только предупредил, чтобы я все время была на телефоне, в состоянии минутной готовности. Сотовым пользоваться запретил. Ну а в тот день он позвонил и сказал: езжай по такому-то адресу, ну… где эта прачечная, «подарок» заложишь в барабан машины № 14. Повторил: в четырнадцатый, только в четырнадцатый. И все. Я поехала, там кто-то стирал, в этом барабане. Парень какой-то. Я отвлекла его и сунула «подарок» в барабан. И ушла. Реле сработало через четыре минуты.
– Сама изготовила взрывное устройство? Или кто-то помогал? – Нет, я сама. – Значит, и до этого что-то взрывала? – Почему? Нет… – Ну а как твой Родик мог доверить неизвестно кому такое важное дело? – Курбатов хмыкнул. – Да и деньги немалые. Значит, у тебя устойчивая репутация. Она задумалась на миг. – После политеха я год отработала на «почтовом ящике», участок сборки пусковых устройств. – Что за «ящик»? – Завод «Дизель», в Каспийске. Там можно кое-чему научиться, если захотеть. Военное производство. Курбатов скорее почувствовал, чем понял: о-па, проговорилась. Где-то здесь начинается узенькая тропинка, ведущая в довольно интересные места… Только где? Куда? Что там может быть? Проверить, работала она там на самом деле или врет, – дело плевое. Суханова это понимает. Значит, в самом деле работала. Только вряд ли младшему инженеру на сборном участке втолковывали, как собирать «адскую машинку». Военное производство. Геннадий Хазанов тоже когда-то работал на военном производстве, за водкой бегал для работяг – но после этого он стал известным комиком… а Суханова отправила на тот свет дюжину с лишним человек… Надо будет хорошенько пошарить на заводе, определить круг ее знакомств – вот что. С кем кофе пила, кто ей очередь в стол заказов занимал, подруги, ухажеры… а может, какой-нибудь начальник смены подолгу обсуждал с ней в кабинете способы повышения производительности труда… И все такое прочее. – Хорошо, – сказал он. – Мы наконец выяснили, что взрыв в прачечной «Эстер-Люкс» – дело рук твоих и Гулевича. Так или нет? Пожала плечами. – Говори вслух. Безразлично глядя в стену, она сказала: – Да. – Очень хорошо. Теперь поехали дальше… Какие отношения были у Родика с Гулевичем, твоим напарником? Молчание. – А он, между прочим, рассказал мне кое-что о вашем последнем задании. Глаза – синяя болотная гладь, ни всплеска. – Набережная, напротив памятника Степану Разину, – напомнил Курбатов. – Железная урна… – Не понимаю. Курбатов положил на стол тонкую папку с бумагами. – Это заключение взрыво-технической экспертизы. Сравнительный анализ остатков взрывных устройств, найденных на месте взрыва в прачечной «Эстер-Люкс» и на месте гибели городского прокурора Степанцова Владимира Ивановича… Можешь прочесть. Он пододвинул ей бумаги. – Предпоследний абзац, Суханова. Там по сути и кратко. «…Идентичность материалов и так называемого „авторского почерка“ исполнения специфических узлов данных устройств оценивается на уровне 85–90 процентов…» Тебе понятно значение этой фразы? Или мне объяснить простыми словами? Суханова взяла отчет, пробежала глазами. Ожила. Нахмурилась. – Но я ведь уже говорила… Меня не было тогда на набережной… На нас напали эти кексы, эти мужики, они… Нас связали! Синее болото пошло волнами. |
