Переступив порог кабинета, Денис почувствовал, что произошло нечто, изменившее привычную обстановку. Может, Степанцев установил в кабинете ионизатор (электричеством пахнет, близкой грозой), а может, за ночь кто-то поклеил новые обои (Денису вдруг показалось, что он ошибся дверью), может, просто солнечная активность повысилась?.. Едва слышное эхо разговора еще гуляло по кабинету Степанцова, но все замолчали, едва Денис появился на пороге.

Недоброе эхо.

Сам Степанцов, его замы Панин и Климчук, его помощники Боревич с Шуром, а также Таня Лопатко, Тихон Крус, Кравченко — все они смотрели на Дениса так, будто он явился на планерку в расстегнутых брюках и с подкрашенным синькой «ирокезом».

Один только Курбатов сосредоточенно изучал заснеженные тополя за окном.

— Здравствуйте, — сказал Денис, глянув на стенные часы над головой прокурора. — Я опоздал?

Никто не проронил ни слова.

Ближе всех к Денису сидела Таня Лопатко, невыспавшаяся, бесцветная, лишь между указательным и средним пальцами горело яркое йодистое пятно. Таня смотрела презрительно и… брезгливо. Все остальные смотрели так же.

— Что случилось? — спросил Денис.

Тишина. Он подождал еще несколько секунд.

— Я могу сесть?

После долгой паузы Степанцов раскрыл наконец-таки рот.

— Садитесь, Петровский. Вы пропустили одно важное сообщение. Оно наверняка заинтересует вас.

— Я уже заинтригован, Владимир Иванович.

Денис сел рядом с Васей Кравченко и приготовился слушать. Вася неожиданно встал и в гробовом молчании пересел на Другое место — ближе к окну и Курбатову.

— Нам стало известно, что один из следователей нашей прокуратуры является негласным сотрудником ФСБ, — сказал Степанцов.

Денису показалось, что под высоким потолком громыхнул гром и сверкнула молния.

Он даже зажмурился.

— …Нам известно, что его псевдоним Холмс и он внедрен в прокуратуру с целью выявления коррупционеров в правоохранительных органах, — продолжал Степанцов.

Панин закашлялся. Шур сморкнулся в платок. Таня Лопатко закурила.

— Нет нужды напоминать, что борьба с коррупцией — дело святое. И тот, кто борется с нею, пусть даже в одиночку, во враждебном окружении, — прокурор иронично натянул губы, — заслуживает искреннего уважения и восхищения с нашей стороны… Жаль только, что герои этой невидимой войны чересчур скромны, чтобы хвастать своими подвигами.

Степанцов с улыбкой посмотрел Денису в глаза.

— Вот, собственно, и все, что я хотел вам сказать. Уважение, Денис Александрович, и — восхищение.

Денису казалось, что здесь не только новые обои — все новое, непривычное и чужое: столы, стулья, паркет, ковровое покрытие, и сами люди — с которыми он если и был когда-то знаком, то в другой, параллельной (перпендикулярной) жизни.

Откуда они узнали?.. Откуда все знают про его вторую жизнь? Этого просто не может быть! Но это есть…

Денис оглушенно молчал.

— Что же вы молчите, мистер Холмс? Поделитесь своими успехами! — отечески улыбался прокурор, но в глазах тлел огонек затаенной злобы. — Надеюсь, урожай собрали богатый?

Денис достал из кармана сигарету, покрутил в пальцах, сломал, сунул обратно в карман. И медленно поднялся со стула.

— По человеку с гектара, Владимир Иванович. Извините. Представляю, какой сволочью выгляжу сейчас… Но оправдываться не стану. Я не занимался плетением интриг и доносов ни на кого не писал, я занимался тем же, чем все остальные.