|
Долгое время приграничные миры архонов были настолько крепки, что имперские экспедиции растворялись в их пространствах без следа, однако война все расставила по местам, и теперь Император знал о Золотой дороге достаточно, чтобы двинуться по ней. «И будет Империя от Синей до Белой звезды» – так было сказано в древнем пророчестве, и Хаокин надеялся его исполнить. – Да, впечатляет, – согласился Император, потрогав несколько следовавших за Куггелем планет и тщательно вытерев пальцы шелковым платком. – Впечатляет. Еще бы нам двигаться побыстрее, а то ведь с этой Конфедерацией мы возимся долгих двадцать лет. Хаокин повернулся, и по длинным шеренгам чиновников пробежали волны, словно по забитой саргассами морской гавани. Здесь было много тех, от кого зависела скорость продвижения Империи к новым колониям, и потому волнение передавалось от одного к другому. – В чем проблема, лорд Морвин? – спросил Император, обращаясь к высокому тучному господину, затянутому в тесный, расшитый драгоценными камнями мундир. Лорд Морвин курировал комитеты по новейшим системам вооружения и, как он сам часто любил повторять, «кормил науку из своих рук». – Э-э… Ваше императорское величество, архоны, несмотря на свою общую непросвещенность, весьма искусны в отдельных ремеслах. Они успешно совмещают в своих солдатах гибкость живого человеческого ума и технологии имплантаций. Пока что их солдаты быстрее, чем наши… – С чем же это связано? Неужели нельзя наших солдат сделать сильнее, защищеннее, в конце концов? – Э-э… Ваше императорское величество, наши ученые пока не в состоянии преодолеть барьер потери личности. – Какой такой барьер? Почему я не знаю? – Об этом лучше расскажет председатель трех Академий – Дориан. – Один перекладывает на другого, – поморщился Император. – Что ж, многомудрый Дориан, объясните мне, что такого неразрешимого в этом барьере? – О мой Император, речь идет о предельной возможности насыщения человеческого тела полезными дополнениями. Мы могли бы улучшить наших клонов, добавляя им чуть ли не бесчисленные технические возможности, однако на каком-то этапе они перестают себя контролировать и начинают выполнять совершенно непонятные команды. – Чьи же они выполняют команды? – Мне неловко произносить, ваше императорское величество, я человек заслуженный, серьезный ученый, магистр эфталогии и критик энтропии… – Покороче, многомудрый Дориан, ваши заслуги широко известны. – Да-да, прошу прощения, ваше императорское величество. Одним словом, испытуемые жаловались на некие голоса. – Голоса? Какие голоса? – Они утверждают, что слышат голоса, которые приветствуют их приход, потом начинают смеяться, и после этого наступает фаза внешнего контроля. Испытуемые совершают те или иные действия, а позже не могут вспомнить, что и почему они делали. – А что делают эти ваши испытуемые? Что велят им голоса? – Они, прошу прощения, гадят на пол, ваше императорское величество… – Гадят на пол? – Брови Императора взлетели на лоб. – Но зачем? – Чтобы, прошу прощения, было чем писать на стенах, – через силу произнес председатель трех Академий. – Очень интересная подробность! – сказал Император. |
