Рио распрямилась и двумя ловкими движениями выскользнула из платья. Под ним ничего не было, и она оставалась только в сапогах и в парике.

Очень тонкая, почти костлявая, и плоскогрудая, с невероятно черными крепкими сосками, она притягивала к себе. Ее грудь и эти соски были хорошо известны любителям порнофильмов. Билли Экспресс снимал ее во всех видах. Эти соски были так же знамениты, как супы Энди Воролз Кэмпбелла.

Думая об этом и держа себя в состоянии возбуждения, Анжело сбросил одежду, убавил свет до красного сумеречного и поставил кассету с записью Джеймса Брауна. Рио скользнула по нему взглядом и задержала его внизу.

— Так это он и есть? — спросила она и рассмеялась.

Анжело тоже улыбнулся, не совсем понимая, что она имела в виду.

Его член стоял хорошо и не мог быть предметом ее насмешек.

— Итак, мой мальчик, с чего мы начнем? — Анжело приблизился к ней. Он хотел, чтобы она сняла сапоги, дававшие ей преимущество в росте.

— Эй, сними сапоги, — сказал он,

— Но они мне нравятся, мой сладкий, — ответила Рио с певучим южным акцентом. — Они помогают мне быть большой и подлой. Как раз подходящее настроение, чтобы проглатывать таких раздетых и маленьких юнцов, как Анжело Бассалино.

Он схватил ее за талию.

— Покажи мне, какой ты бешеный петух, — продолжала она с тем же акцентом.

— Поднимись — поднимись еще — вверх — еще выше — остановись — поднимись, — подобно сексуальной машинке, Рио подпевала звучавшей на пленке записи Джеймса Брауна, в то время как Анжело прижимал ее все крепче, пока он наконец не увлек ее на постель. Даже когда он положил ее, она продолжала напевать: «Поднимись — поднимись еще — делаем это вместе — правильно, деточка».

Он бросился на нее, и до того, как смог понять, что с ним произошло, она вытянула свои длинные ноги, крепко обхватила его и сделала одно короткое движение тазом вверх. Движение было таким сильным, а объятие таким крепким, что он был сразу же готов.

— Эй, беби, — пропела она. — Ты что, кролик? — Ее смех нарастал, пока Анжело выкарабкивался, пытаясь понять, что произошло. Одно винтообразное движение сразу же выжало из него все.

Рио крутилась в кровати.

— И как долго будет длиться твой отдых? — спросила она с упреком, сбросила с головы красный парик и распустила свои блестящие черные волосы.

Она, эта чертовка, манила к себе, он был опять в силе. Анжело всегда гордился тем, что умел себя контролировать, и был готов отдаваться любви часами, когда возникало желание.

Подчинить тело разуму, вот в чем была тайна. По всей видимости, он слишком много о ней думал с тех пор, как увидел в первый раз.

Он коснулся языком ее грудей.

— Брось, давай прямо к делу, для этого я сюда и пришла, а языком ты можешь воспользоваться позже. — Она перевернулась на живот, и он проник в нее сзади. Как только он проник достаточно глубоко, она сжала ноги и поднялась на пару сантиметров вверх.

И вновь это невероятное чувство, вновь это непреодолимое давление, и он опять не смог сдержаться.

Все произошло с такой мощью и силой, что никакой разум не помог ему противостоять этому.

— Боже! — воскликнула Рио со злостью. — Как долго ты ни с кем не спал?

Анжело выдохся. Он лежал на кровати, как оглушенный. Он закрыл глаза. Пять минут сна — и силы опять к нему вернутся.

Джеймс Браун пел: «Это мир мужчин, мужчин, мужчин». Анжело слал.

Со смехом Рио поднялась и оделась. Начало хорошее. Она натянула свой парик и, напевая, протанцевала по комнате в своих немыслимых сапогах.