Джун Зингер. Секс пополудни
Пролог ЛОС-АНДЖЕЛЕС 14 февраля 1990 года
Погрузившись в мечты, она стояла у окна своей спальни и бессознательно смотрела, как занимается зимнее утро. Она узнала о его присутствии по дыханию у ее затылка и почувствовала, как его разгоряченное тело прижимается к ней. Она несколько мгновений не двигалась, едва дыша и чувствуя, как по ее телу проходит знакомая и желанная дрожь. Затем он повернул ее к себе и наклонился к ней. Она провела губами по его губам и лицу, погладила его волосы, желая обнять его всего. Того же хотел и он. Они исполняли ритуал: он гладил ее, она ласкала его. Это из века в век делают все любящие, удивляясь новизне и желанности ощущений. Когда желание стало неодолимым, он понес ее к кровати. Когда он вышел, она расслабленно лежала в постели, погрузившись в блаженную дремоту, наступившую после бешенного взрыва наслаждения. Такие ощущения она испытывала и раньше, но только после близости с ним, близости, озаренной дневным светом, она поняла, что имела в виду ее мать, когда говорила о золотом даре, о минутах, похищенных у вечности… Она пошевелилась, подняла веки и поняла, что лежит не в своей большой бархатной кровати с кружевными подушками, атласными простынями и пуховым одеялом. Нет, она лежит в какой-то другой кровати и со всех сторон опутана тонкими трубочками. Она поняла, что с ней что-то случилось, что она находится в больнице, а может быть, и при смерти… — О, Господи! Не сейчас! Я не готова к смерти! — закричала она. Да, в первый раз случилось так, что жизнь показалась ей невероятно милой, и она была не готова — ни она, ни он. И затем она опять тихо взмолилась: — Пожалуйста, Господи, не надо, не сейчас… Она почувствовала холодную руку на лбу и как сквозь туман увидела людей — медсестер и врачей в белых халатах, двигавшихся и разговаривавших друг с другом.
«Они так заняты, а я так устала…»
— Где я? — спросила она сестру, которая начала прилаживать какое-то приспособление. Молодая женщина приветливо ей улыбнулась: — Не беспокойтесь, с вами все будет хорошо. — В какой я больнице? — продолжала она. — В Седерс-Синае. — Разве? Не может быть! — Но почему? — спросила сестра с улыбкой. — Потому что я навещала здесь друзей и всегда был какой-нибудь вид… «Может быть, только из лучших комнат Седерса, открывался вид на красивые голливудские горы, — подумалось ей. — Но разве она — не его жена? И лежит не в одной из лучших комнат? «Люкс» на восьмом этаже…» — Но здесь ничего не видно, — воскликнула она по-детски. — В этой комнате нет окон. — Это потому, что вы — в ОИТ. Но, должно быть, скоро у вас будет очень хорошая комната с самым лучшим видом. ОИТ! Отделение интенсивной терапии! Ну конечно! Куда же еще могли ее поместить. Ее предупреждали, да-да, ее предупреждали, что ее положение опасно, и она пошла на это, но не безрассудно. Это был обдуманный риск. Это для него. — Какой сегодня день? — спросила она. — Сегодня среда, четырнадцатое, день святого Валентина. Может быть, вам сегодня что-нибудь подарят. Правда, будет здорово? — Сегодня — точно — Валентинов день? — Да, точно. — Сегодня особенный день, — сказала она сестре. — Конечно. Но сестра едва ли поняла ее. Она не знала, конечно, что это большой день. В этот день ОН перешел важную черту, черту, которая отделяла просто миллионера от миллиардера. |
