Но при всей её внешней непривлекательности, в ней был некий шарм, «изюминка», загадочность. Она была очень остроумна, с тонким аналитическим складом ума, прекрасно понимала все слабости мужчин и умела играть на их слабостях. Из любого явления она умела выхватить самую суть и очень остроумно комментировала любое событие.

Когда приятельницы с завистью спрашивали её, как ей удается так очаровать мужчин (до этого у неё тоже было немало любовников, тоже влюбленных в нее), она лишь загадочно улыбалась или говорила, что интеллект у женщины должен быть «не в голове, а гораздо ниже», — это её дословное выражение.

Иногда она совершенно преображалась, она говорила с большим эмоциональным подъемом и тогда становилась очень привлекательной. И было понятно, что она намеренно выбрала себе такой имидж, а её нарочитое пренебрежение своей внешностью было своеобразной бравадой, вызовом, дескать, внешность — не самое главное, любите меня такой, какая я есть.

Сильное чувство женщина может испытывать даже к тому, кого, по её нравственным понятиям, не имеет права любить, но она не в силах побороть свое чувство, даже если очень старается. Вот такую историю своей нелегкой любви рассказала мне одна из моих пациенток.

Клинический пример.

Настя Н. 23 года. Замужем. Детей нет. Студентка.

Вышла замуж в 20 лет за своего сокурсника Бориса, половую жизнь начала с ним же в 17 лет. До свадьбы сексуальные контакты были сравнительно редкими, так как оба жили с родителями. Иногда убегали с лекций и ехали домой или к Насте, или к Борису, когда дома никого не было.

Борис жил с матерью, его родители были в разводе. Настя жила в одной комнате с младшей сестрой, которая могла неожиданно прийти из школы или с прогулки, поэтому чаще ехали к Борису, у которого была своя комната. Но и у себя дома он нервничал, так как у его матери был свободный график работы, и она могла неожиданно прийти. Матери Борис побаивался и называл «маман».

Половой акт, как и у многих молодых людей, проходил второпях, они почти не раздевались и напряженно прислушивались к любому звуку. Если они слышали, что кабина лифта остановилась на их площадке, они быстро приводили в порядок одежду и буквально отскакивали друг от друга. Борис жаловался, что из-за этого он скоро станет импотентом.

Но, говоря о том, что «станет импотентом», Борис явно переоценивал себя, поскольку его сексуальные способности и так были весьма невелики — несколько торопливых фрикций, и у него наступало семяизвержение. А если им приходилось прерывать свои сексуальные занятия из-за шума лифта, то в следующий раз эякуляция у Бориса могла наступить даже до введения полового члена во влагалище или эрекция не наступала вовсе.

Однажды после такого прерванного полового сношения Борис эякулировал на Настины джинсы, и когда она увидела мазок спермы на своей одежде, её непроизвольно передернуло от отвращения. Естественно, с таким сексуальным партнером и в таких условиях никакого сексуального удовлетворения Настя не испытывала.

Но Борис ей нравился, Настя считала, что она влюблена в него, он был её первым мужчиной, и ей не с кем было сравнивать своего малопотентного любовника. И когда он однажды сказал, что ему надоело так бояться и прятаться от матери, поэтому им надо пожениться, Настя без раздумий согласилась.

Перед свадьбой он решил познакомить невесту со своим отцом. Его отец занимал крупный пост в каком-то внешнеторговом учреждении, после развода с матерью Бориса был ещё раз женат, снова развелся и потом жил один, меняя любовниц.

Когда Борис привел Настю к отцу, тот демонстративно воздел руки и обошел вокруг Насти, прищелкивая языком, выражая таким образом свое восхищение, а потом сказал, смеясь: «Ну и повезло же моему обалдую, глядите-ка, какую красотку оторвал! Эх, где вы мои двадцать лет или хотя бы тридцать пять, уж я бы поборолся и отбил эту куколку, а ты её недостоин».