боишься. Я пугаю тебя, Делайла?

Я   покачала   головой   и   кивнула,   а   потом,   всхлипывая,   рассмеялась   над   своей

нерешительностью. Я не плакала. Я не могла.

Дерьмо. Да, я плакала.

(Материться становится легче с каждым днем, а в письменной форме это еще легче.

Никто и никогда не прочтет этот дневник).

— Делайла? Боже мой, ты плачешь. Это слишком, я знал это. — Он усадил меня на

кровать, прижимая к своей груди.

Я была в юбке и лифчике, но он не сделал ничего, лишь взглянул на меня. От этого я

заплакала еще сильнее.

— Мне жаль, Лука, — прошептала я, давясь непрошеными, смущенными слезами. —

Это   не   из-за   тебя.   Не   знаю,   что   случилось.   Я   наслаждалась   этим,   правда.   Я   не   хочу

останавливаться. Я не знаю, почему плачу.

— Расскажи мне, моя красавица. Что ты пытаешься забыть?

Я покачала головой.

— Нет. Никакой драмы. — Я вытерла глаза, делая мелкие, дрожащие вздохи.

А потом Лука, сладкий сексуальный Лука, поцеловал меня в волосы, в висок, скулу,

челюсть, и все было так, будто я всегда его знала, всегда чувствовала его поцелуи на своем

лице. Так знакомо, так чуждо; так волнующе и утешительно.

Это заставило слезы только сильнее катиться по моему лицу, и я заговорила. Снова.

Рассказывая   свою  глупую   историю.  У   меня   было  достаточно   прогона   этой   истории,   я

почти   наизусть   выучила   факты:   маленькая   городская   девочка   вышла   замуж   за   своего

возлюбленного из старшей школы, обнаружила его изменяющим ей и уехала.

— Тогда почему ты так этого боишься? — спросил Лука. — Ты не девственница, это

не твой первый раз, и не мой. Я не причиняю тебе боль, ведь так? Не заставляю тебя

делать это?

— Нет! Как я и сказала, это не ты, ни в коей мере. Это просто... Гарри, мой бывший

муж, был единственным, с кем я была. И с ним это всегда было в кровати, в темноте. Как

только мы поженились — мы ждали, пока не поженимся, чтобы сделать это в первый раз,

или   я   ждала,   по   крайней   мере   —   в   этом   не   было   ничего   романтичного.   Мы   едва

целовались. Он не трогал меня так, как ты. Он просто... делал то, что делал, кончал и

засыпал. — Я не могла смотреть на Луку, пока говорила это. — Я не знаю, что делаю. Я не

знаю ничего, кроме того, что... я хочу тебя. Я хочу этого. Ты... ты смотришь на меня,

трогаешь, будто действительно хочешь меня, и это восхитительно. Но да, я напугана. Это в

новинку для меня, и я чувствую себя уязвимой. Что если я плоха в этом? Что если тебе не

понравится... это... со мной? Я будто девственница, в каком-то смысле. С точки зрения

опыта, я имею в виду. Я никогда ничего не делала. Я просто позволяла Гарри сделать то,

чего он хотел, и все.

Глаза Луки горели злостью, но не на меня, я так не думаю.

— Ох, Делайла. Ты бедная девочка. С тобой так плохо обращались. Это не любовь и

даже не секс.