– А справимся? – с сомнением произнёс я.

– Зубов бояться – в рот не давать, – философски заметил пенсионер. – Извини, Маша.

– Переживу. Мы хоть правильно едем?

– Навигатор показывает, что правильно, вот только дальше придётся петлять. Зелёная равнина перейдёт в каменистую пустошь, небольшую, но очень труднопроходимую. Мы, откровенно говоря. По горам сейчас едем, просто это такое плато, равнина, сильно приподнятая над землёй.

Так и вышло, сначала стали попадаться камни, потом – крупные камни, а потом и настоящие скалы, которые высовывались из земли, разрывая зелёный ковёр степи. Чуть дальше пришлось круто повернуть вправо, чтобы объехать каменное нагромождение.

Наконец, уже в темноте пришлось остановиться. Приемлемую дорогу мы нашли, там даже следы колёс остались, какого то тяжёлого грузовика, вроде старого доброго КамАЗа, и направлялся это грузовик как раз туда, куда и нам было нужно. В свете фар эти следы были для нас отличным указателем.

Весь коллектив вышел наружу и пытался размять ноги, ехали, не останавливаясь почти семнадцать часов, тут у любого конечности задеревенеют. Небольшой пятачок, освещённый фарами, превратился в тюремный дворик, где заключённые ходят по кругу.

– Давайте поужинаем, – предложила Маша, которая за день выспалась, а потому выглядела бодрее других. – Это недолго, минут двадцать, хоть ту же тушёнку разогреем.

– Хорошо, – вздохнул Рязанцев, он в последнее время часто вздыхал. – Тушёнка – это второстепенно, лучше кофе сварите.

Немедленно извлекли на свет три газовых плитки, на двух стали разогревать консервы, а на третью установили большой котёл, в который налили воду из фляг. Свен тем временем извлёк из багажника канистры с горючим и стал заправлять машины.

– Топлива мало, – сказал он. – На обратный путь может не хватить.

– Знаешь, друг мой, – философски заметил Рязанцев. – Если наше дело увенчается успехом, я готов остаться там на год, готов даже пешком топать обратно.

– Учитывайте, что через месяц станет холодно и, скорее всего, ляжет снег, – сказал Павел Сергеевич, вынимая из мешка ручную кофемолку и мешок с кофейными зёрнами. – Если застрянем в безлюдных местах, может выйти нехорошо.

Мне, если честно, было глубоко плевать, в этом я был с профессором солидарен. Маша, страдая от безделья, пока не закипела вода, отошла от лагеря подальше, присела на небольшой камень и стала смотреть на звёзды. Я подошёл сзади и протянул ей свёрнутое одеяло.

– Не сиди на холодном, – сказал я, – подложи, а то простудишься.

– Спасибо, – она привстала и подложила под себя одеяло. – Смотри, какие звёзды. В городе такого не увидишь.

– Угу, – я присел рядом, оккупировав кусочек одеяла. – Красиво.

– А вон та звезда сдвинулась, смотри, – она указала пальцем в небо в надежде, что я смогу отследить направление.

– Так это спутник, – заметил я и тут же замолчал.

А замечание было к месту. Третья сторона конфликта, вражеские шпионы, которые здесь будут избавлены от ограничений, накладываемых наличием чужой государственной машины, имеют доступ к спутникам и могут наблюдать почти всю поверхность Земли. Что из этого следует? Пока ничего, нужно ведь ещё знать, куда смотреть. Опять же, ну, посмотрят, ну, увидят, а потом? Отправят погоню? Могут, конечно, вот только у нас большая фора, вряд ли догонят по земле. Рискнут отправить в погоню вертолёты? Тоже могут, хоть это и перебор, пусть здесь и Монголия, пусть даже самая безлюдная её часть, но пересечение границы вертолётами точно без внимания не останется.

– О чём задумались, молодёжь? – спросил незаметно подобравшийся Павел Сергеевич.

– Я вот думаю, – я решил поделиться догадками со знающим человеком.