Весь этот мысленный спор Рослов провел сидя, скрестив ноги, как йог в трансе, неподвижно, сосредоточенно, полузакрыв глаза. И вдруг услышал крик Шпагина и тревожный вопрос Янины:

– Что с тобой?!

– Где вы, Анджей?

– Началось, – сказал он, – я уже разговариваю.

– С кем?

– С Богом, – сказал Рослов, – с той самой загадочной системой, которая объявляет себя экстремальной.

«Пэррот – ничтожество, – снова услышал он беззвучный Голос. – Я прекрасно знаю, что Богом никто из вас меня не считает. Ничто или нечто?»

– Вопрос прозвучал в сознании Рослова как лукавая реплика собеседника.

– И я слышу! – воскликнул Шпагин.

– И я, – повторила Янина.

– Значит, разговор будет общий, – сказал почему‑то по‑русски Рослов. – Вы согласны, многоуважаемый невидимка?

Ответа не было. Рослов тоже неизвестно почему перевел вопрос по‑английски. Беззвучный Голос молчал. И Рослов совсем уже растерянно добавил:

– Странно. Я мысленно говорил с кем‑то. Не сам с собой, а с кем‑то извне. Я абсолютно в этом уверен. Вы же слышали.

– Телепатически, хотя я и не верю в телепатию, – сказал Шпагин. – Самый конец. О том, что он не Бог и мы Богом его не считаем.

– Ничто или нечто, – повторила Янина, – ведь это слова Шпагина. Кто знал о них, кроме нас? Может быть, это вы бредили, Анджей?

– Нет, – ответил предположительно Рослов. – Это не бред и не слуховая галлюцинация. Это совсем как у Пэррота. Голос извне.

– Я ничего не слышал, – сказал Смайли, – может быть, потому, что не снял шлема. Но ведь и Энди не снял. Не понимаю.

– Он сказал, что диамагнитные покрытия для него не помеха.

– А как же моя лопата?

– Видимо, ваш поступок просто заинтересовал его, как работа мысли, способность соображать, с которой он прежде не сталкивался.

– Кто это «он»? – спросила Янина.

– Голос.

– Чей?! Кто это вещает с невидимого Синая? Бог? Дьявол? Пришелец? Человек‑невидимка? Может быть, вы снизойдете до моей способности соображать? И кстати: что значит «извне»?

Мужчины смущенно переглянулись. Кругом синел океан, отражая чистое высокое небо. Так же чист и прозрачен был воздух, нигде не затуманенный и не замутненный.

– Хорошо Пэрроту, – вздохнул Рослов, – ему все ясно. А нам? Кстати, «извне», пани Желенска, так и означает – извне, вон оттуда, из этой зеркальной голубизны.

– Может быть, это космический корабль пришельцев? – предположила Янина.

– Призрачный?

– Допустим. Или находящийся за пределами видимости.

– Так почему же он торчит над этим коралловым рифом и не летит в Европу или Америку, которая еще ближе?

– Мог испортиться механизм. А возможно, скорость движения и орбита его совпадают с земной.

– Наивно. Летающая тарелка с гостями с Альдебарана. Способ общения телепатический. Контакт в пределах космической аварии, совпадающих с сотней квадратных метров воды и коралла. Бред!

Когда спорили ученые, Смайли молчал. Наука – вещь малосъедобная. А вдруг и в самом деле бред все это – и летающие тарелки, и «Божий глас». Не космический корабль, а какой‑нибудь спутник, который запустили втихую в Америке или в России. Для телевидения или чего другого, что не требует передвижения по небу. Стой и наблюдай, если приказано.