Привалило… Эти железки помогли опознать: советский солдат. Я как узнал — сразу же прибежал… Прах хранится вон там, в уголке сада, — сколотил деревянную урну, бережно прикопал. Теперь обдумываю, как лучше захоронить. Кладбища в Эбэше нет — хороним своих в Дебрецене, на городском кладбище. Но для этой могилы местечко найдем обязательно. Обязательно!

До сельсовета, где ожидала машина, с Яношем мы прошлись по селу пешком. У Дома культуры я обратил внимание на доску из мрамора в обрамлении аккуратных веночков.

— О чем-то память?

— Тут написано: «Слава Советской Армии — освободительнице».

В первый же год, когда Янош стал председателем, была установлена эта доска.

На этом месте я сделал снимок на память. На фотографии — Янош Портере, сельский человек, в судьбе которого отразилась судьба нынешней Венгрии.

Что может кооператив

Зеркало состояния сельского хозяйства — городской магазин. В этом смысле любой продовольственный магазин в Будапеште дает немалую пищу для размышлений. Слово «изобилие» наиболее точно выражает то, что ты видишь. Есть все, что только может растить земля и что искусно выращено, собрано, по-хозяйски переработано, любовно упаковано, расфасовано, вежливо продается. Восемнадцать сортов колбасы, сорок два сорта сыра. Фрукты, овощи — как будто они только сегодня с ветки и с грядки. Разумеется, никаких очередей. Никто не покупает продукты впрок, потому что завтра он может купить их свежими и в нужном количестве. Осторожно спрашиваю у венгерских друзей: были когда-нибудь очереди? Да, отвечают, в пятидесятых годах надо было рано вставать, чтобы купить хлеба и мяса. Это были, насколько помнится, годы коллективизации Венгрии? Да. То были годы «второй» разумной кооперации. И что же? Да вот результаты перед глазами…

Большая часть земли в Венгрии сегодня принадлежит кооперативам (семьдесят процентов) и госхозам (около двадцати пяти процентов). Остальное — приусадебные участки крестьян, рабочих, интеллигенции, земли единоличников. Изобилие продовольствия — результат умелого, эффективного хозяйствования на земле. Впечатляющи темпы развития производства. И понятен интерес во всем мире к венгерскому опыту.

* * *

Не хлебом единым жив человек, однако все радости жизни идут во след хлебу. Венгерские продовольственные магазины я, признаюсь, рассматривал как музеи. А громадный Музей сельского хозяйства в Будапеште был как бы их продолжением. Поездив немало по миру, впервые я видел музей, в коем прослежено все — от истоков хозяйствования людей на земле до эволюции венгров-кочевников, ставших едва ли не лучшими в Европе полеводами, садоводами, животноводами, огородниками. Современная агрокультура тут рождалась не по счету «раз-два», у нее глубокие корни. Достаточно сказать, что первая в Европе Высшая сельскохозяйственная школа была открыта в 1797 году тут, в Венгрии. Трудолюбие венгра-земледельца, его страсть «копаться в земле» обращают на себя внимание каждого посетившего эту страну. Экспозицию музея в Будапеште венчает выставка рисунков деревенских детей: косят сено, стригут барашка, режут свинью, пасут гусей, собирают яблоки, доят корову, чинят на поле красный комбайн. Это не воспоминание о лете городских ребятишек, это жизнь, в которой сельские дети принимают участие с самых первых шагов. Она для них дорога и естественна. «Плавать учатся в детстве», — сказал мой спутник, имея в виду не ярко-синюю воду сельского пруда, изображенного на одном из рисунков, а океан жизни. Так в Венгрии было всегда. Однако в каждом доме тут знают хрестоматийный стих о том, как голодный мальчик просит у матери хлеба. «Хлебушек уже спит», — говорили сынишке вечером.