На мгновение Марку показалось, что земля уходит у него из-под ног. Потом он снова овладел собой и заметил остальных — полураздетые, они стояли, застыв от удивления.

Холстид попятился назад и схватился за живот, его начало рвать.

Хасим ель-Шейхли, так же как Рон и Марк без рубашки, повалился на стену палатки и медленно сполз на землю.

Марк огляделся в поисках Абдулы. Угрюмый египтянин только что появился. Он стоял чуть в стороне и затуманенным взором смотрел на обезображенное тело гафира.

— Марк! — прошептал Рон. — В дневнике Рамсгейта…

— Да замолчи ты! — Марк повернулся к своему бригадиру. — Абдула!

Абдула Рагеб подошел к нему:

— Да, эфенди?

— Что здесь произошло?

— Не знаю.

Марка трясло от злости.

— И ты не имеешь понятия, кто это сделал?

Выражение лица египтянина оставалось непроницаемым.

— Нет, эфенди.

— Убери тело, Абдула, разыщи его семью и взгляни, не украдено ли что-нибудь из палатки.

— Я хочу знать, кто это сделал, черт бы его побрал! — прорычал Марк и ударил кулаком по столу.

Абдула, доводивший его своей невозмутимостью почти до белого каления, упрямо молчал.

— Это произошло не из-за колы, в палатке ничего не тронуто! Следовательно, он был убит по личным мотивам! Кто-то должен был затаить на него злобу! Итак, я хочу, чтобы с этим было покончено, и причем немедленно! Понятно?

Марк смотрел на своего бригадира и впервые за долгое время их знакомства чувствовал непреодолимое желание придушить его. Остальные с каменными лицами молча сидели в палатке. Только старая Самира ходила взад и вперед, механически выполняя свою работу. Обнаруженный труп настолько потряс ее, что потребовалось немало усилий, чтобы ее успокоить. Только появление шприца из сумки Жасмины заставило ее замолчать. Единственным, кого с ними не было, был Сенфорд Холстид, у которого снова открылось сильное кровотечение из носа.

Голос Абдулы звучал спокойно и размеренно:

— Его не любили, эфенди. У него было много недоброжелателей. Думаю, он обидел чью-нибудь жену.

— Послушай, Абдула, я не хочу, чтобы мой лагерь становился полем битвы для этих людей! Пусть они разбираются где угодно, но только не здесь! Понятно?

— Да, эфенди.

Марк съежился на скамейке и закрыл лицо руками. Он задыхался от запаха кипящей на плите чечевицы.

— Его семья уже знает об этом? — спросил он с мукой в голосе.

— У него был только престарелый дядя в Хаг Кандиль. Я позабочусь о том, чтобы ему сообщили и чтобы его племянника похоронили подобающим образом. Кроме того, я выплачу старику компенсацию.

— Да, сделай это. И, Абдула… — Марк посмотрел на своего старого друга, — …спасибо.

После того как Абдула ушел, все некоторое время сидели молча и неподвижно, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Вместо этого они мрачно рассматривали свои руки или чай. Три часа прошло после страшного происшествия, но ужас все еще глубоко сидел в них.

Наконец Рон прервал молчание:

— Чего я не понимаю, так это… все произошло абсолютно бесшумно. Думаю, некоторые из нас не спали, но никто не слышал ни единого звука.

— Это еще ничего не значит, — возразил Марк сдавленным голосом. — Они могли убить его в другом месте, а потом принести сюда тело.

— Но зачем?

«Боже, — подумал Марк, — если бы я только знал зачем!»

— Зачем кому-то понадобилось это делать? Думаю, это действительно выглядит так, как будто он…

Марк глубоко вздохнул и посмотрел другу прямо в лицо.