– С шоколадом.

Кто бы сомневался! Шоколад – любимое лакомство нашей Доры Михалны.

– С шоколадом мы взяли два. – Петрик красиво выложил круассаны на блюдо и подвинул его к Дорониной. – На всякий случай…

– Угу-м. – Начальница кивнула, подтверждая: да, случай тот самый.

В полном молчании мы насладились кофе с круассанами, после чего Дора отряхнула руки и нормальным голосом без скандальных ноток сообщила:

– Не подвела меня чуйка. У нас проблема. Беда не приходит одна.

– А конкретнее? – спросила я, всем своим видом и тоном демонстрируя похвальную готовность решать наши проблемы.

Дора откинулась в кресле.

– У нас появился конкурент.

– Кто? – изумился Петрик так, что все услышали недосказанное «этот смертник».

– Воропаева.

– Блин! – Я расстроилась. – Воропаева у нас поднатаскалась, знает кухню…

Алина Воропаева вместе с Дорониной училась на курсах переподготовки, чтобы получить диплом психолога. Где-то она работала по специальности – кажется, в школе, – и немного подшабашивала у нас в клубе «Дорис». Дора привлекала Воропаеву, когда клиентов было слишком много и она не могла справиться в одиночку.

– А я говорил – не надо становиться кузницей кадров, лояльность персонала не вечна, особенно если речь о внештатных сотрудниках, – забубнил Петрик и осекся, встретив недобрый взгляд Доры.

Ну да, он же и сам внештатник.

– Никогда мне не нравилась эта ваша Алина, – посверлив взглядом Петрика, сказала Доронина так, словно ее привел кто-то из нас. – У нее ведь и фамилия говорящая: Воропаева – от слова «вор»!

– Не совсем так, – во мне проснулся филолог. – Точнее, от некрестильного имени или прозвища Воропай, которое в свою очередь произошло от нарицательного «вороп» – так в старину называли разбой, набег, нападение.

– Ну! А я что говорю? Кстати, Люся, а ведь в твоей фамилии тоже есть «вор» – ты же Суворова!

– Я, Федор Михалыч, понимаю твое желание найти и разоблачить всех предателей оптом, но я тебе никаких оснований подозревать меня не давала, – обиделась я. – И Суворовых не трогай, я выясняла этот вопрос: основой нашей фамилии стало старинное северное, сибирское слово «суворый», что означало «суровый». Такое прозвище родоначальник фамилии мог получить за свой строгий характер, молчаливость и угрюмость.

– Ну, это точно не про тебя, моя бусинка, – вмешался Петрик, отважно вызывая огонь на себя. – А скажи-ка, дарлинг, какие интересные слова ты угадываешь в фамилии Карамзин?

– Кара, рама, Зина, – добросовестно перечислила Доронина.

– О, женское имя? Что-то в этом есть, – хихикнул Петрик.

– У Караваева тоже «кара», – против воли я втянулась в игру в слова. – Почему бы это?

– Потому что мы оба близки с тобой, моя бусинка, – развеселился Петрик. – И ты наша с ним общая кара!

– Смешно. – Доронина наконец перестала дуться. – Вот только в моей фамилии ничего такого значимого нет.

– Ну как же? Есть «ор», – подсказала я ехидно, потому что все еще была обижена.