– О, это все старо, как мир! Твоя маленькая непослушная девочка вдруг превращается в бурлящий котел гормонов, – понимающе кивнула я головой, вспомнив, как буйствовала сама, вступив в период полового созревания и закатывая домашним такие скандалы, которые не шли ни в какое сравнение со всеми теми бесчинствами, которые я вытворяла в детстве.

– Тогда тебе нетрудно представить, что наша квартира превратилась в сущий ад: стены сотрясались, когда Роза принималась стучать ногами об пол, вопить во весь голос или хлопать дверью в своей комнате. А потом мне позвонили из школы и сообщили о том, что она куда-то исчезла; одна из ее подружек сказала, что у нее якобы появился мальчик здесь, в Нью-Йорке, с которым она встречается, когда приезжает домой. Но в конце концов ее все же обнаружили: сидела в парке, курила и пила бурбон. А «мальчик» оказался взрослым парнем лет двадцати, но твоя мама… Надо сказать, что она была редкостной красавицей, даже гораздо красивее тебя, рискну я заявить. У нее были необыкновенные глаза, которые буквально завораживали, источая поистине колдовские чары; и на этот немой призыв немедленно сбегались все окрестные двуногие коты. Одевалась она, да и выглядела как вполне уже взрослая восемнадцатилетняя девица, хотя на самом деле ей было всего лишь четырнадцать. Спустя какое-то время я получила из школы уже официальную бумагу, в которой меня извещали, что они более не могут держать Розу в своих стенах, и она снова вернулась в Нью-Йорк. Ни одна из тех школ, в которых она обучалась ранее, не согласилась принять ее для продолжения учебы, прежде всего, из-за ее плохой успеваемости и провалов по части поведения. Пришлось мне отправить ее в местную школу рядом с домом. Там она быстро связалась с плохой компанией… Впрочем, ее всегда тянуло к плохим ребятам…

– Как и всех нас. – Я шутливо округлила глаза. – Разве не так?

– А когда Розе исполнилось шестнадцать, я полностью утратила над ней контроль. Она бросила школу и днями шаталась по Бруклину в компании своих новых приятелей. Я заподозрила, что дочь подсела на наркотики, потому что она часто возвращалась домой в экзальтированно приподнятом настроении, а потом она и вовсе стала пропадать на всю ночь, и я понятия не имела, где она и с кем. Постепенно я стала замечать, что она стремительно теряет вес, это как раз совпало с появлением на улицах наших городов очень сильного наркотика под названием крэк-кокаин. Клянусь тебе, Электра, я много раз пыталась, изо всех сил пыталась поговорить с ней, объяснить, какую угрозу таят в себе наркотики, но она и слушать меня не хотела.

– Понимаю, – тихо обронила я. – Взгляни на меня! Я ведь тоже никого не хотела слушать.

– В конце концов все закончилось тем, что несколько раз ее приводили домой копы; дальше – больше: Розу обвинили в какой-то мелкой краже. Вроде она подворовывала в супермаркетах, а потом продавала все это на улице, чтобы раздобыть себе деньги. Я внесла за нее залог, чтобы ее выпустили до суда, наняла адвоката, который защищал ее интересы в суде. Перспектива оказаться в тюрьме немного остудила ее, на какое-то время она утихомирилась и даже стала больше времени проводить дома. Немного выпивала, но, как мне казалось, с наркотиками на тот момент она завязала. Суд вынес ей предупреждение, пригрозив, что еще один привод в полицию обернется для нее реальным тюремным сроком в колонии для несовершеннолетних. А потом…

Стелла замолчала, нервно сцепив руки, и в глазах ее отразилась такая невыразимая боль…

– А потом она исчезла. Спустя всего лишь неделю после окончания слушаний в суде вышла вечером погулять и не вернулась. Больше я ее никогда не видела.

– А ты искала ее?

– Конечно, искала! – Стелла повернулась ко мне, и по ее глазам я поняла, что мой вопрос разозлил ее.