— Что?!

— В том смысле, что запугали. Босс, да он трясся, как суслик, в штаны наложил! Видно же, что мужик все понял и осознал. Куда он после этого рыпнуться мог, если понимает, что башку ему снесут?

— Однако, уже двое суток его нет дома, — напомнил он, впившись в них страшным взглядом.

Парни снова притихли, мечтая слиться со стенкой.

— И бабы, как я понимаю, тоже нет?

Они помотали башками. Уроды!

— Перестарались, значит, — насмешливо протянул босс. — Так запугали, что они всей семейкой подались в подполье.

— А может, просто на дачу уехали, а? Или в гости там, — решился выдвинуть предположение тот, что помладше.

— И почему же вы до сих пор на той даче не были? — поинтересовался босс таким голосом, что обоим немедленно захотелось оглохнуть, чтобы никогда больше таким испытаниям не подвергаться.

— Виноваты, — едва слышно пробурчали они, склонив головы еще ниже.

— Вот именно! — с удовольствием констатировал он и махнул рукой, свободны, мол. — С квартиры и с дачи глаз не спускать. Знакомых, родных проверить. Он мне нужен, ясно?!

Они закивали поспешно и с облегчением ломанулись к дверям.

Человек с волчьим оскалом тут же забыл об их существовании.

* * *

— Мне надо уехать, — вот что он сказал тогда, аккуратно складывая в сумку рубашки и свитера.

Алена сидела в кресле и сосредоточенно вязала шарф. Крючок все время застревал между нитками. И еще она никак не могла запомнить очередность петель. Все время приходилось сверяться со схемой. Она сама придумала этот узор, и он ей очень нравился, и будущий шарф тоже нравился.

Но почему-то с каждой новой петлей возникала некая пауза.

— Зачем, Алеша? — спросила она, ковыряясь с нитками и крючком.

Ей хотелось посмотреть ему в глаза, но она не смотрела.

— Что «зачем»?! — кажется, начал раздражаться он.

— Зачем тебе уезжать?

— Потому что так надо! Это мой свитер или твой? Дома она иногда любила носить свободные, широкие свитера.

Но при чем тут это?..

Она все-таки взглянула на него. Все как обычно. Две руки, две ноги, голова и остальное на месте. Бородатый профиль. Чуть сгорбленная широкая спина, к которой так уютно было прижиматься. Стильная водолазка, которую они выбирали вместе в каком-то престижном магазине. Отглаженные ее руками брюки.

Что еще?

— Надо значит надо.

Алена пожала плечами и снова уткнулась в рукоделие.

О чем было говорить? Допытываться, почему он уходит? Куда? С кем?

И так было ясно.

Еще тем субботним утром, когда она обнаружила его записку, и стала придумывать ему оправдания. И сама почти поверила в них, и, придя сегодня с работы, уселась в кресло, и стала тихонечко дожидаться, пока он проснется, чтобы посмотреть ему в глаза, увидеть привычную теплую улыбку, вздохнуть с облегчением, посмеяться над собой и своими нелепыми подозрениями, прижаться к его сонным еще губам, как всегда слегка досадуя на колючую, щекотную бороду.

Ничего этого не случилось.

И в какой момент ей стало не интересно. Совсем, ни капельки. Навалилась вдруг усталость — тяжелая, безразличная ко всему. Алена прикрыла глаза, продолжая на ощупь возиться с вязанием.

— Я позвоню, — услышала она из коридора. Звякнули брошенные на полочку ключи. Скрипнула дверь.

Алена старательно вывязывала сложный узор и думала о том, что хорошо бы встать, включить свет, ведь за окнами уже совсем темно и ни черта не видно в этом дурацком узоре!

И не вставала.